Вита. Книга 2

– Словно из воздуха нарисовался! Я пока отбивалась от этих гадов, как могла, даже и не заметила, откуда он взялся. Как, знаешь, герой боевика! Оставьте девушку, и всё такое! Хоть их и двое было, и с ножом, а не побоялся вступиться. Да и, я быстро поняла, почему не побоялся. Он их за три минуты обоих уложил. Да так, что уползали, встать не смогли. А меня сгрёб и прочь оттуда утащил. Потом обнял, пока я ревела, говорил что-то доброе, успокаивал. И так-то долго мы стояли, прямо на улице, на холоде: я в слезах, а он утешает. Потом до дома проводил, спокойной ночи пожелал и ушёл. А я так ждала, что хоть поцелует на прощание. Так было обидно, что ушёл. Думала – всё, навсегда. В ту пору у нас не только сотовых не было, домашний телефон только у избранных имелся. Бегали к соседям звонить, когда срочно надо. Вам сейчас и представить такое сложно. А было так… В гости надо поехать к кому – едешь наугад и не знаешь, застанешь ли дома. Никаких соцсетей, интеренетов. Вот как тут общаться, знакомиться, дружить?

– Не представляю, –  честно призналась Ева.

– Словом, думала, что героя своего видела первый и последний раз, – невесело усмехнулась мама. – А на следующий день, с работы выхожу, с девчонками прощаюсь, с крыльца спускаюсь…А там у нас крыльцо-то высокое, сходить долго.  Гляжу, а он стоит внизу, ждёт. И букет роз в руках. Представляешь?

Мама покачала головой, словно что-то невероятное рассказывала.

– Я даже не помнила, когда я ему успела рассказать, где работаю. Я же ревела всю дорогу до дома. А он запомнил, пришёл, встретил. Час на морозе простоял, боялся пропустить меня. Розы эти чёртовы от холода уже на следующий день осыпались. Но я всё равно тогда такая счастливая была.

Ева впервые видела, чтобы мама, всегда такая сдержанная, рассказывала что-то так вдохновенно и эмоционально.

– Розы, Ева! Нас тогда в лучшем случае тюльпанчиками или мимозой на работе на 8 марта баловали. Не привыкла я к цветам-букетам. А тут – розы! Это, наверное, равнозначно, как если бы тебе сейчас твой Эдуард машину подарил. И пошли мы с ним гулять… Потом он меня снова до дома довёл. Распрощался вежливо и ушёл. А на следующий вечер снова явился. Снова с цветами. Мои девчонки с работы уже заприметили, пытать стали: кто такой, почему молчишь...

Она пожала плечами.

– А я и не знала, что говорить. Вроде с цветами встречает, но ведь и женихом, или другом своим назвать не могла. Так целую неделю, каждый вечер, как по расписанию, он меня до дома провожал. А субботу вечером сказал, что в воскресенье, в обед, зайдёт за мной домой, и пойдём гулять в парк. Дескать, погода будет хорошая, тепло…

– И? – не сдержала любопытства Ева. – Пришёл?

– Пришёл, – кивнула мама и вдруг замолчала надолго.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

39

Ева не торопила, ждала, пока она с мыслями соберётся – для мамы эти откровения как пытка, уж больно скрытная всегда она была.

– Пришёл. Опять букет принёс такой, что я двумя руками удержать не могла. Цветы мы дома оставили. С родителями познакомился (папа тогда ещё жив был), и пошли мы гулять. Погода и, правда, для зимы хороша была. Солнечно, капель с крыш, воробьи чирикают. Словно уже весна… Ходили мы по парку, за руки держались, смеялись. Он всё меня веселил. Потом оказались в какой-то части… там, подальше, где народа почти нет. На лавку присели. Вокруг ни души. И он меня поцеловал. Первый раз. До этого даже в щёку не смел чмокнуть. Но с этого поцелуя я и пропала…

Мама опустила глаза стыдливо, как девчонка-школьница.

– Ты не подумай, что я такая была шалопутная! У меня до него ни  с кем ничего не было. Дружила, целовалась иногда, но дальше никого не пускала. А этот… как поцеловал, так я и растаяла. Как на привязи за ним пошла. На всё готовая. Лишь бы снова целовал! Лишь бы видеть его! Словно опоили меня: в голове туман, сердце вот-вот выскочит. Ни о чём думать не могла – только о нём. Сказал: «Пойдём ко мне!», а я и согласилась сразу, даже не артачилась. Хотя понимала, зачем зовёт. Наверное… понимала…

Видимо, такие подробности маме давались совсем уж тяжело, она теперь смотрела в сторону, смотрела отрешённо, избегала пытливого взгляда дочери.

– Привёл он меня, значит, в гостиницу к себе… Ну и… Сама понимаешь.  Мне, вроде, и совестно было, что вот так… скоро всё… Почти не знаю его, не дружили, не встречались толком, и сразу в койку. И что будет дальше неизвестно! Ведь замуж не звал, не обещал ничего. Но и противиться ему невозможно было. Таяла от того, как целовал, как обнимал, как смотрел. С ума он меня свёл! Влюбилась так, что на край света бы за ним пошла, пешком до его Италии, если бы позвал…

– Но он не позвал, – понимающе кивнула Ева, украдкой вытирая глаза.

– В том-то и дело, что позвал… – фыркнула мама, и в голосе снова прорезались знакомые нотки обиды и  злости. – Если бы сразу сказал всё – как есть, без вранья! А то ведь продолжал сказками своими кормить. Дескать, люблю тебя, всегда вместе будем, дай только срок – с собой заберу на родину, поженимся, дочь мне родишь, Евой назовём…