Витязь на распутье

Так я тебе и поверил. А вот побег ты задумал несвоевременно, потому что не выполнил до конца все, что обещал, а посему…

– Государь! – рявкнул я столь грозно, что он не просто резко притормозил, но встал как вкопанный и обернулся, удивленно, но в то же время и чуть испуганно глядя на меня.

Вообще-то насчет испуга правильно, парень. Рожу бы я тебе начистил с превеликим удовольствием, а еще лучше, перегнув через колено, всыпал бы розог эдак десятка два. Может, это не так больно, но зато куда обиднее. Увы, нельзя! Поэтому я смягчил голос и вкрадчиво произнес:

– А благословить выбор царевны? Зря я, что ли, ездил? – И злорадно «обрадовал» его замечательной новостью: – К тому же сон твой и впрямь оказался вещим – как господь и обещал тебе, так все и выполнил, надоумив Ксению Борисовну с выбором.

Он вытаращил на меня глаза, но добили его не мои слова, а… Самоха. Восприняв мою речь за команду, он сразу же сунул ему чуть ли не под нос явленную икону Толгской богоматери.

Отпрянув от нее как ошпаренный – можно подумать, там была изображена не богородица с младенцем, а нечто… гм-гм, противоположное, Дмитрий яростно выпалил:

– Ты лучше поведай, яко тебе удалось поспеть?!

Я закатил глаза к потолку и благоговейно произнес:

– Только с божьей помощью. Если б не всевышний…

Дубец сумел сдержаться, но Самоха, не выдержав, прыснул, правда, сразу же деликатно отвернул лицо, отчего икона в его руках угрожающе пошатнулась, дав крен в сторону взбешенного государя.

– Всевышний, – прошипел Дмитрий. – Да ты самому сатане в дядьки годишься.

– Ну что ж, и в аду хорошо заступничество. Хоть кочергой вместо вил подсадят, а все легче, – невозмутимо заявил я и заметил: – Вот только сейчас речь не о моих племянниках, так что давай оставим их на время и перейдем к благословению.

– Токмо вслед за моим разрешением на свадебку, – отчеканил Дмитрий. – Его же дам лишь опосля Эстляндии, да и то ежели вернешься, повоевав все, что я тебе сказывал. Да чтоб непременно в эту зиму, понял ли? – А в заключение выпалил: – Женить бы тебя не на красной девице, а на рябиновой вице[96]

.

И, зло усмехнувшись – ну как же, все-таки сунул свою поганенькую ложку дегтя в мой бочонок меда, – удалился.

Кажется, я выиграл в очередной раз, вот только эта победа отчего-то сильно смахивает на пиррову. Даже странно, с чего бы это?

Но тут дверь скрипнула и вошла моя ключница. Внимательно посмотрев на царевну, она перевела взгляд на меня и недоуменно спросила:

– Нешто когда человек столь счастлив, его лечить надобно? Дак у меня от блаженства и травок нетути.

Я повернулся к Ксении. Откинувшись на высокий деревянный подголовник, она улыбалась, а ее пальчики, которые невесть как вновь оказались в моей руке, легонечко гладили мою шершавую ладонь. Правда, из закрытых глаз время от времени просачивались сквозь густые ресницы маленькие слезинки, но и они, скорее всего, от избытка счастья.

Нет, все-таки я ошибся. Даже если это и пиррова победа, то от этого она не перестает быть победой. Правда, не окончательной, но ничего, дай только срок, дай срок, ибо еще не вечер…

Глава 22

Не мытьем, так катаньем

В одном Дмитрий оказался прав. Не будет у нас приращения землицы к русской державе – воеводы-то для похода остались, никуда не делись, а вот король…

Увы, но Густав в тот же день отказался и подписывать шведскому королю Карлу IX свое гневное письмо с требованиями поделиться землями, и идти на Эстляндию, причем в весьма категоричной форме.

– Что с возу упало – тому и глаз вон, – отрезал он заплетающимся языком и налил себе из вместительной емкости литра эдак на три чего-то подозрительно знакомого, особенно по запаху.

– А как же «слово не воробей»? – напомнил я ему разговор в Угличе.

– То было до сватовство, – коротко ответил он.

Мои попытки как-то утешить его, предложив смотреть на все с философской точки зрения, по принципу «всякая монета имеет оборотную сторону», ни к чему не привели. Принц пребывал в унынии, хотя временами пытался встряхнуться, беззаботно хмыкал, отпуская бодрые замечания, вот только хватало его ненадолго.

– Хорошо, что все так быстро кончаться. Как говорят на Руси, кончил дело – гуляй мимо.

– Гуляй смело, – не выдержав, поправил я, но он не согласился:

– Это ты – смело, а я… – И принц, вновь впадая в грусть, уныло заметил: – Я мимо, а посему… – Он безнадежно махнул рукой.

Впрочем, королевич не питал ко мне зла, не затаил на сердце обиды и не задумал как-то насолить за свое неудачное сватовство. Я не специалист чтения по глазам, но Густав – человек не только простодушный, но еще и весьма откровенный, привык лепить как на духу, то есть что на уме, то и на языке, так что ошибки быть не могло, и лгать мне, глядя прямо в лицо, он никогда бы не стал.

Более того, по его словам выходило, что я сейчас являюсь единственным человеком, с кем ему не то чтобы хотелось общаться или общение доставляло бы радость, но если выбирать из всех участников состоявшегося представления, то моя кандидатура наиболее приемлема.