Витязь в тигровой шкуре

Я писал в ответ: «О солнце! Свет, ниспосланный тобою,Усмирив мою отвагу, овладел сегодня мною.Как безумец, упиваюсь я твоею красотою…Чем воздам тебе за это, если я вниманья стою?Раньше я в живых остался по твоей лишь благостыне,И опять меня, безумца, осчастливила ты ныне.Для меня твое запястье драгоценнее святыни,—С ним, веселием объятый, забываю я унынье.Видит бог, твое желанье я хотел предупредить!^{63}Я вуаль тебе за счастье почитал бы подарить.О, приди ко мне на помощь! Помоги безумцу жить!Разве я кого другого в состоянье полюбить?»Дева тотчас удалилась. Я задумался устало.И царевна предо мною в сновидении предстала.Вздрогнул я и пробудился, и ее как не бывало.Вспоминая голос милый, я уже не спал нимало.Рано утром царь с царицей во дворец меня позвали.Я, покорный властелину, появился в царском зале.Царь с царицей, три вазира там большой совет держали.Мне они, как амирбару, сесть напротив приказали.Царь сказал: «По божьей воле мы — на склоне наших дней.Время старости подходит, время бедствий и скорбей.Даровал нам бог царевну, не послал нам сыновей.Мы ее, как сына, любим и заботимся о ней.Нынче мы царевну браком сочетать должны законным.Ей супруг достойный нужен. Где, скажи, найти его нам?Будет он хранить державу и владеть индийским троном,Угрожать стране войною он не даст иноплеменным».Я сказал: «Прискорбно сердцу, что творец вам не дал сына!Но прекрасная царевна — упованье господина.Породниться с вами — счастье для любого властелина.Вам, правителям, известен образ свадебного чина^{64}».Мы советоваться стали. Я от горя помертвел,Понимая, что не в силах изменить теченье дел.Царь сказал мне: «Шах Хорезма горделив, могуч и смел,—Если он отдаст нам сына, будет сладок наш удел».

Было видно: царь с царицей предрешили все заране,Слишком явно на совете совпадали их желанья.Я вступить с моим владыкой не решился в пререканьеИ молчал, как прах ничтожный, потерять боясь сознанье.«Шах, — промолвила царица, — государь весьма отменный,Будет сын его под пару нашей дочке несравненной».Что я мог сказать на это ей, владычице надменной?^{65}Согласился я, несчастный, запятнал себя изменой.Царь отправил к хорезмийцу наилучших из людей:«Шах! Наследника престола я лишен в семье моей.Я взрастил царевну-дочку, не имея сыновей,Да прибудет твой царевич и супругом будет ей!»Люди быстро возвратились, отягченные дарами.Шах ответил им такими благосклонными словами:«Даровал нам вседержитель то, что мы желали сами.Кто ж откажется от девы? Нет такого между нами!»И опять за нареченным царедворцы полетели:«Не задерживайся, витязь, и не медли в этом деле!»Как-то раз, устав на поле, я лежал в своей постели.Сердце, горестью томимо, не мечтало о веселье.Мне ножом пронзить хотелось сердце, полное тоской…Вдруг Асмат слугу прислала с вестью краткою такой:«Та, чей стан стройней алоэ, хочет видеться с тобой.Приходи немедля, витязь, в башню девы молодой!»На коня я сел, поехал и вошел в ее ограду,И Асмат у входа в башню повстречал, пройдя по саду.Я печаль ее заметил по слезам ее и взгляду,И, встревоженный, не смел я про свою спросить отраду.Скорбь сестры моей названой в этот день меня смутила,—Дева, как бывало раньше, не смеялась, не шутила,Не сказала мне ни слова, только плакала уныло,Заронив тревогу в сердце, ран моих не исцелила.Эта плачущая дева, не вступая в разговор,Провела меня в покои и откинула ковер,И увидел я царевну, и узнал ее убор,Но лучи ее не грели, как бывало до сих пор.

Упадало на завесу от нее подобье света,Но была она небрежно в этот скорбный час одета.В том же платье изумрудном, на тахте того же цветаВся в слезах сидела дева, на поклон не дав ответа.Как на выступе утеса громоносная тигрица,На меня смотрела гневно омраченная девица.Ни луна, ни солнце в небе не могли бы с ней сравниться…Наконец она привстала предо мной, молниелица.«Лжец! — воскликнула царевна. — Верно, нет в тебе стыда,Коль, нарушив слово клятвы, ты посмел войти сюда!Бог воздаст тебе за это, жди теперь его суда!»Я сказал: «Открой, о солнце, в чем она, моя беда?Как могу я оправдаться, коль тебя не разумею?За какие преступленья пред тобою я бледнею?»Но она мне отвечала: «Что слова тебе, злодею!Обманулась я по-женски, став возлюбленной твоею!Отдают меня насильно за царевича чужого,Ты на это согласился, не сказал отцу ни слова.Ты свою нарушил клятву, ты похож на пустослова,И отныне за притворство я отмстить тебе готова.Иль не помнишь, вероломный, как ты плакал и стонал,Как тебе лекарство лекарь приносил и подавал?С кем теперь сравню тебя я, переменчивый бахвал?От тебя я отрекаюсь, ибо ты неверен стал.Будь владыки наши правы, будь они совсем неправы,—Кто б ни правил Индостаном, я — наследница державы!Я не дам тебе, изменник, продолжать твои забавы:Ты лукав, и все стремленья у тебя, как ты, лукавы.Я тебя заставлю скрыться из отцовского предела.Не уйдешь по доброй воле — улетит душа из тела!Ты подобной мне не сыщешь, как бы сердце ни болело!»«Горе мне!» — при этом слове стон раздался Тариэла. —Я тогда воспрянул духом от таких ее речей.И взглянул, подняв зеницы, в глубину ее очей.Удивляюсь, как живу я, разлучен навеки с ней!Почему, о мир коварный, жаждешь крови ты моей!

На ковре Коран открытый я заметил пред царевной.Взяв Коран, прославил бога я молитвою душевной.Я сказал: «Меня, о солнце, ты спалила речью гневной,Но послушай, что скажу я о судьбе моей плачевной.То, о чем скажу тебе я, будет правдою святою,Коль солгу, пускай все небо потемнеет надо мною!Ты сама сейчас увидишь: не запятнан я виною!»«Говори!» — она сказала и кивнула головою.Я сказал: «Коль словом клятвы я, несчастный, пренебрег,Пусть и молнии и громы на меня обрушит бог!Разве я любви блаженство без тебя изведать мог?Разве я живым останусь, коль пронзит меня клинок?Царь меня в свои чертоги пригласил на совещанье.Чужестранного супруга он избрал тебе заране.Что я мог с царем поделать, затевая пререканья?Согласился я, на время затаив свои страданья.Как я мог с владыкой спорить, если он не понял ясно,Что стране без государя быть поистине опасно?Я один имею право здесь царить единовластно.Пусть идет сюда царевич. Он идет сюда напрасно!Я сказал себе: «Подумай, нужно выбрать новый путь,Поразмыслив на досуге, легкомысленным не будь».Уж хотелось мне, как зверю, убежать куда-нибудь,Но тебя, мое светило, разве мог я обмануть?Ради сердца, как на рынке, торговал я там душою…»Ливень, розу леденивший, вдруг повеял теплотою^{66}.Ряд сияющих жемчужин приоткрылся предо мною.«Если так, — сказала дева, — не запятнан ты виною.Разве я могу поверить, что избрал ты путь обмана,Что грешишь ты против бога над страницами Корана!Ты руки моей немедля попроси у Фарсадана,Чтоб воссесть тебе на троне государем Индостана!»Тут она, забыв о гневе, стала ласкова со мной,—То ль сошло на землю солнце, то ли месяц молодой.Обласкала и впервые усадила пред собой,В сердце нежными словами потушила пламень мой.

«Мудрецу, — она сказала, — торопиться не пристало,Поступить он так обязан, чтоб душа не горевала.Если ты задержишь гостя, поразит тебя опала,И тогда над Индостаном разразится бед немало.Если ж гость сюда приедет и решит на мне жениться,Мы расстанемся и в траур обратится багряница.Будем мы с тобою плакать, а владыки веселиться.Нет, не должно чужестранцу в Индостане утвердиться!»Я сказал: «Не дай-то боже, чтоб приехал к нам жених!Лишь прибудут хорезмийцы, я сумею встретить их.Пусть они узнают силу и проворство рук моих.После битвы мы посмотрим, что останется от них!»Но царевна отвечала: «Не велит рассудок здравый,Чтобы я была причиной этой ярости кровавой.Лишь царевича убей ты, не грози другим расправой.Куст сухой зазеленеет там, где суд творится правый.Сделай так, герой отважный, наделенный силой львиной:Жениха убив украдкой, не сражайся ты с дружиной.Ты его единоверцев не равняй с простой скотиной,—Сердце вынести не в силах этой крови неповинной.Объяви ты Фарсадану, чтоб не впасть в великий срам:«Наша Индия вовеки не достанется врагам.Из отцовского наследья я ни драхмы не отдам.Я сожгу твою столицу, если будешь ты упрям!»Обо мне не начинай ты с государем разговора,Пусть не думает владыка, что любовь — причина спора.Будет царь молить и плакать, он не вынесет позора,Я в твои отдамся руки, и на трон взойдем мы скоро».Этот замысел царевны мне, безумцу, полюбился,И опять, с мечом в деснице, сердцем я воспламенился.Хоть удерживала дева, с нею быстро я простился,Но обнять мое светило на прощанье не решился.С болью очи оторвал я от девических красот,И вела меня рабыня, провожая до ворот,И ушел я, как безумный, и в печальный вечер тотЗа единственную радость вынес тысячу невзгод.