Витязь. Владимир Храбрый

Как только метель кончилась, Владимир Андреевич приказал полкам выбираться наверх, чтобы лесом незаметно подойти к Трубчевску. Сразу снарядили сторожевых, кои из разведки вернулись с гонцом от Боброка.

- Васька Тупик, ты ли это?! - обрадовался появлению гонца Серпуховской.

- Я, княже… Служил, как ты знаешь, на стороже, теперь в дружине князя Боброка.

- С чем пожаловал? Рассказывай…

- Стародуб взяли, но упустили большой отряд литовцев. Они идут сюда. Я их тихо обошел. Дмитрий Михайлович велел еще передать, что сажает в Стародубе наместника и после отдыха тронется в Москву. И еще он велел передать, может, вам помощь нужна? Он пришлет.

- Ты, Васька, для разведчика больно разговорчивый… Сами управимся. Иди, отдыхай. Ты мне скоро понадобишься.

- Рад вам служить, Владимир Андреевич. Как и князю Боброку.

- Запомни, ты не князьям служишь, а Руси нашей…

- Что предпримем, Андрей Ольгердович? - в серьезной ситуации Владимир обращался к шурину по имени и отчеству.

- Этот отряд надо истребить, а потом брать Трубчевск.

- Верно мыслишь… Только сей отряд надо так истребить, чтоб потерь у нас не было. Сделаем мы следующее…

В ночь полк под водительством самого князя Серпуховского скрылся в лесу, а ратники, руководимые Полоцким, стали заниматься, казалось, не свойственным для воинов делом - рубили сухостой, ломали лапник и таскали все это к Десне. Утром на реке запылали костры. Лед в некоторых местах стал таять. Жители Трубчевска, собравшиеся в столь ранний час на крепостной стене, удивлялись:

- Да никак это русопяты. Дурни… Воды что ль им мало, лед топят…

- Эй, чего пришли? - кричали вниз. - Костры палить?..

Русские огрызались:

- Погодь, литва… Скоро все будет вам ясно. «Литве» стало все ясно тогда, когда полк князя Владимира погнал к реке закованных в броню литовских воинов, сидящих к тому же на лошадях, в железных нагрудниках и с окованными мордами. Литовцы пробивали своей тяжестью растопленный кострами лед и тонули…

Вот такой план родился у Серпуховского. Он умело зашел в тыл литовскому отряду, который направлялся в Трубчевск под защиту его крепостных стен.

Брянский князь Дмитрий Ольгердович, стоя возле одной из башен, видел, как палили костры русичи. Ему даже показалось, что распоряжался всем этим его родной брат Андрей… Он отвел эту нелепую мысль, но, войдя в отведенный ему дом (Дмитрий приехал сюда из Брянска с проверкой), стал размышлять: «А почему и нет?! Брат давно служит у князя московского, могли его и послать сюда с войском, чтобы не было помышления больше литовцам нападать на пограничье Руси… - Дмитрий почему-то подумал не «нашим воинам», а как русский - именно «литовцам». - Ведь доложили мне, что уже взят Стародуб».

Потом Дмитрий Ольгердович видел, как гибли в реке тяжелые литовские конники, но у него, недолюбливавшего Ягайлу, жалости в душе не было… Он знал: Литва всегда хапала все, что плохо лежало, захватывала чужие земли, не то что Русь, которая только и делала, что отбивала чужие набеги. Ягайло опять навострил свой хищный клюв на Москву, уже сносится с Мамаем…

«Да ведь и я отцом своим посажен на брянский стол, отнятый у смоленских князей, - размышлял Дмитрий. - И ничего удивительного в том, что русские перед походом на Москву Мамая хотят на брянском направлении отодвинуть литовский рубеж ».

«Ежели на самом деле там, на реке, был мой брат, то я бы хотел с ним поговорить…» - так закончил свои размышления брянский князь.

Если какое-то сомнение у Дмитрия было, то у Андрея оно отсутствовало - он сразу узнал брата, стоящего у башни. «Потолстел, - подумал тогда Андрей. - В роду у нас одни худощавые… Беззаботно, видно, живет…»

И сразу мысли появились: «Хорошо бы Дмитрий сдал городок без кровопролития… Надо переговорить с ним…»

Об этом Полоцкий сказал Серпуховскому, и тот согласился. Владимир Андреевич принадлежал к числу тех полководцев, которые дорожили кровью своих ратников. И если представлялась возможность сохранить жизнь как можно большему числу воинов, он всегда использовал её.

- Добро, Андрюша… Иди, мирись с братом. Бери двух из дружины, сам нарядись, чтоб сверкал весь, и на белом коне выезжай к воротам… А я храбрецов пошлю: они будут сидеть в засаде и стеречь вас… Если что, помогут тебе!

- Благодарю, брат, - растроганный Андрей Полоцкий впервые назвал братом князя Серпуховского.

Про себя же Владимир Андреевич подумал: «Ежели что случится, город дотла выжгу, а Дмитрия разорву лошадьми…»

Андрей в начищенных до блеска доспехах вместе с сопровождающими появился у ворот; за бугром, за кустами - везде прятались отборные воины из дружины князя. Сам Серпуховской не утерпел и присоединился к ним. Старшой дружины Савелий Акин-фич, родственник боярина Минина, погибшего когда-то под Можайском, укоризненно покачал головой.

- Мне так спокойнее, - сказал князь.

- А ежели что?..

- Вместе ломанем…

- Ты - как малое дитё, княже.

- Помолчи, Акинфич… Вон на стене Дмитрий появился. Сейчас говорить будут.

Ветер доносил лишь обрывки фраз из разговора двух родных братьев, двух Ольгердовичей.