Viva la M'esalliance или Слава Мезальянсу (СИ)

Эти грубые слова задели не Меца. Они задели его мать. Из глаз женщины слёзы потекли уже не в два ручья, а в две реки. И вот от этого молодому человеку стало больно.

От этого, да от сизого кровоподтёка под левой скулой родительницы.

Самурай слепо пошарил левой рукой за велосипедами, нащупал рукоятку костяного меча и сжал её. Пальцами же правой он мягко коснулся пятна, уродовавшего лицо женщины, сплетая заклинание регенерации.

— Каждый судит по себе, мама. Когда он отсутствует, то именно по этой причине. Я тебе объясню всё позже. А пока…

Молодой человек склонил голову на бок, оценивая результат своих колдовских трудов. Внешне выходило не очень. Всё же, ускоренная регенерация не устраняла проблемы мгновенно. Следовало проверить ещё через полчаса.

— Приляг. Поспи.

— Но…

— Мужчинам нужно решить мужские вопросы. Женщине там не место.

Твёрдым жестом он отстранил от себя матушку и слегка толкнул её в сторону комнаты. Она как раз должна была в ближайшее время ощутить усталость от того, что организм исцелялся в усиленном режиме. Если, конечно, других причин для усталости у неё не имелось.

— Где ты там застрял, щенок неблагодарный?! Не отвлекай уже мать от работы!

Мец ещё пару секунд внимательно смотрел на родительницу, дабы убедиться, что та всё поняла, и не полезет в ближайшее время на кухню.

Жаль, что мама, в отличие от тройняшек, услышав звуки ссоры, найдёт лишь поводы для волнения, а не для радости. Как и младший брат. Хотя ему, пожалуй, к шумным вечерам не привыкать. Небось уже научился их игнорировать.

Затем Мец решительно зашагал в сторону кухни.

Там молодого человека ждал он.

Великовозрастное ничтожество, которое никогда не думало о будущем.

Ни в этой жизни, ни в предыдущей.

Ему было всего сорок, а уже весь обрюзг. Одрях. Уже заимел проблемы со здоровьем, но и не подумал меньше пить. Точнее, подумал… но быстро передумал. А как приходили заслуженные боли, так лишний раз срывался на окружающих.

Мужчина небрежно глотнул пивка, после чего решительно стукнул бутылкой по столу.

— Что? Чудом тебя пронесло, революционер-самоучка?

— Чудом, — согласился Мец.

Ему самому казалось, что голос звучит чересчур бодро и весело. Однако молодой человек знал, что данное ощущение обманчиво. На деле речь была столь же спокойна, холодна и отрешена, сколь и обычно.

— Ещё мне что-то высказывает, щенок, хотя сам всю семью подставляет, — мужчина поднялся со стула и чуть отвёл руку с бутылкой чуть назад.

Мец видел, как сильно бате хочется влепить сыну по голове. Желательно, чем-нибудь тяжёлым или стеклянным. Но он знал, что нельзя. Что молодая поросль в долгу не останется. Что пакт о ненападении действует лишь покуда оба его соблюдают.

Самурай молчал. И отсутствие ответа воодушевляло Праведного-старшего.

— Сказать нечего, да? Что, захлебнулась ваша революция? — мужчине шутка отчего-то показалась дико смешной, потому обличительная речь прервалась на противный мерзкий гогот. — Сколько там ваших побили?

И в этот момент до Меца начало доходить.

Он прищурился.

— Дай угадаю, ты меня сдал?

Веселье мигом сошло на нет. Не хватало только скрипа патефонной иглы по пластинке.

Не умел Праведный-старший держать себя в руках. И вот теперь спешно пытался отвести подозрения сына, опасаясь, что тот поспешит воздать “заложившему” его отцу.

— Это было бы правильно, конечно. Особенно, когда начались все эти случаи со “Сметаной” и той больничкой, — речи мужчины были сбивчивыми и торопливыми. — Но мы же семья, Мец. Как ты мог такое подумать? Я же о семье забочусь. Вы, дармоеды, вообще живы, потому что я кормлю вас.

Молодой человек улыбнулся. Тепло. Дружелюбно. И как же это выражение лица контрастировало с холодным злым взглядом зелёных, словно два глубоких болота, глаз.

Самурай хлопнул отца по плечу.

— Я понимаю твою точку зрения… понимаю… просто я с ней не согласен, — процитировал Мец сенсея.

— Что? Ты бы на моём месте сдал? — непонимающе и взволнованно спросил мужчина.

Сын поднял брови.

— А я и сдал. Более того, я бился бок о бок с Лешей. В “Сметане”. И в больничке тоже. Я теперь герой. Не революционер, а секретный сотрудник. Не преступник-самоучка, а первокурсник УСиМ.

Мец запихнул руку в карман, вытащил оттуда довольно толстую стопку злотых и небрежно плюхнул её на стол.

— И в твоих услугах, как кормильца, семья Праведных больше не нуждается.

Мужчину разом пробил озноб и прошиб пот. Он не мог отвести взгляда от денег. Словно бы они значили куда больше, чем тот факт, что за опасным и мешающим наслаждаться жизнью сынком не приедут люди в форме, не скрутят его и не уведут.

— Сказать нечего, да? — со всё той же улыбкой спросил молодой человек. — Я понимаю. Понимаю. Впрочем, я могу угадать твои мысли. Не стоит беспокоиться: я тебя не убью.

Отец расслабился.

Зря. Ой, как зря.

Впрочем, именно этого Мецу и хотелось больше всего.

— Я поступлю с тобой также, как поступил в своё время с матушкой ты. Я выставлю тебя из дома беспомощным, оставив тебе то, что ты любишь больше всего. Но я не совершу твоей ошибки: я не пущу тебя обратно, как бы сильно ты не плакал.

— Что? — не понял собеседник.