Viva la Mésalliance, или Слава Мезальянсу

— Ай! — пискнула Клеопатра, когда задумчивая русская царевна чересчур сильно сжала пальцы на нежной плоти самозваного египетской богини. — Право слово, Анастасія, съ чего вдругъ вы стали столь грубы?!

Настя удивлённо хлопнула двумя парами глаз, но быстро вспомнила, где находится и тотчас же подобрала в своих закромах социальных взаимодействий самую очаровательную улыбку и самый учтивый из возможных ответ:

— Просто наша съ вами встрѣча раздула въ моемъ сердцѣ изъ углей непріязни огонь жгучей ненависти по отношенію къ османамъ, — царевна взяла двумя пальчиками подбородочек Клеопатры и приподняла его, чтобы той было тяжелей отвести взгляд от изумрудных очей собеседницы. — Благо въ скорости она сумѣетъ найти выходъ, а сіянію Египта не будутъ препятствовать жадность и зависть султана.

В этот момент уже не выдержал Птолемей. Вот у кого раздражения за последний час накопилось чрезмерно много, но только сейчас он мог его выплеснуть способом, который не оскорбил бы и не спугнул бы вздорную русскую царевну.

— Ненависть къ османамъ? Неужто Мехмеду стоитъ опасаться гнѣва спящаго медвѣдя?

Настя улыбнулась.

— Вы интересуетесь, нанесетъ ли Россійская Имперія ударъ Османской? Само собой «да». Намъ есть, что дѣлить. Тѣ же выходы въ Средиземное море.

Обычно люди уровня русской царевны были более осмотрительны в выборе слов. Но ведь она была заинтересована в эскалации конфликта, а потому говорила нагло, громко, прямо.

Более того, её совершенно не волновало, удастся ли убедить Никки в необходимости ударить по османам. Вдруг племянничек окажется не такой дурак, каким Настя его полагала, и осознает, что распылять силы ему попросту не выгодно? Что лучше сосредоточиться на столкновении с ЕССР и не искушать судьбу лишний раз.

Если была возможность втянуть в мировую войну лишнего участника, русская царевна не могла упустить её.

Тем более, что судя по недавней войне с Маньчжурией, о которую форгерийская родина Насти обломала зубки, Никки не разочарует тётушку. Он был достаточно горд и безрассуден, чтобы ввязаться в противостояние, для которого у него попросту не имелось материально-технической базы, и для которого требовалось впихнуть в логистические схемы, непривычные к подобным объёмам перевозимых техники и человеческого ресурса, невпихуемое. И это при том, что Маньчжурия к этой схватке была более, чем готова.

Вряд ли Никки за это недолгое время сильно поумнел. Глупый и гордый. Он выслушает историю о том, как Настя подговорила Египет к бунту против Стамбула. Он доверится могучей тётушке, столь красочно рассказывающей о мощи антарктидянина Руфуса Маллоя. Он разделит силы и направит их по разным направлениям.

И война затянется. День за днём. Месяц за месяцем. Год за годом. Люди будут убивать друг друга, а государства, поставившие казну на войну — нищать. Очень скоро они окажутся в ситуации, когда им потребуются деньги. И ячейка Насти получит наконец-таки тела в количестве, достаточном для проведения экспериментов по стабилизации вероятностей на регулярной основе.

Вуаль будет порвана. И перед антарктидянами откроется Новый Фронтир.

С новыми источниками праха.

Настя не скрывала мечтательной улыбки, уверенная, что фараон истолкует её по-своему.

И он истолковал.

— Для Египта будетъ честью помочь нашимъ сѣвернымъ друзьямъ съ морскими путями, — Птолемей улыбнулся холодной довольной улыбкой. — Это пойдетъ на пользу торговлѣ.

Антарктидянка нехотя оторвала руку от бедра Клеопатры и подняла строго палец.

— То дѣла будущаго. Далекаго будущаго. Но что насчетъ чего-то поближе? Мой племянникъ можетъ разсчитывать на то, что вашъ народъ также возьметъ въ руки оружіе и присоединится къ намъ въ этомъ богоугодномъ дѣлѣ?

Улыбка фараона стала чуть более холодной. Теперь она выглядела натянутой.

Птолемей не хотел давать чересчур уж рискованных обещаний. Однако обстановка, в которой шла беседа, обязывала.

— Въ нашемъ народѣ давно царятъ націоналистическіе настроенія. Однако его нельзя упрекнуть въ невѣрности сюзерену.

Настя подняла бровь.

— А кто сюзеренъ вашему народу? Фараонъ али султанъ?

— Народу виднѣй, — кровожадная улыбка на губах собеседника не оставляла сомнений в том, какой именно смысл вкладывает сию обтекаемую формулировку.

Однако пламени в глазах и сердце Птолемея было недостаточно. Царевна вздохнула, закатила очи и поднялась на ноги. Одним телом. Второе всё ещё лежало в обнимку с Клеопатрой и благодушно принимало угощение у неё из рук.

Настя стремительным твёрдым шагом подошла к широкому окну дворца, укрытому лёгкими прозрачными занавесками, и раскинула руки в стороны.

— О, племя раболѣпное!

Она опёрлась на подоконник и, выдержав паузу, продолжила.

— Ладно. Разъ вести подобные разговоры для васъ тяжко, давайте поговоримъ о томъ, что вамъ было бы пріятнѣй. Кажется, вы упоминали, что неравнодушны къ торговлѣ и были бы счастливы поторговать немного съ Россійской Имперіей. А какъ насчетъ Антарктиды?

Птолемей тотчас же вбодрился. Подобрался, чуть подался вперёд. Не хватало ещё, чтобы он ручки потёр, как стереотипный скупердяй, уха которого коснулись речи о наживе.