Виват, Романовы!

Пален. Мы хотим, чтобы вы пострадали перед нашим полком! Не в смысле пострадали, как жертва… а в том плане, чтобы вы продемонстрировали им свою скорбь и себя заодно… как наследника престола!

Александр (рыдая ещё пуще). Нет-нет, не уговаривайте меня! Я никуда не пойду, я умру здесь!!!

Пален (Саблукову устало). О нет, я сдаюсь… я не в силах его убедить, ибо он невменяем! Я и не ожидал, что он так расстроится! Честно говоря, я и сам начинаю расстраиваться, ибо пока мы имеем одни неудобства из-за смерти императора!

Адам Чарторыжский (подходит к Елизавете Алексеевне). Умоляю, приведите его в чувство, как вы умеете это делать! Мы же все вот-вот погибнем!

Елизавета Алексеевна (вздыхая, подходит к Александру). Саша, посмотрите на меня!

Александр (поднимая глаза). Ну что вам ещё надо?!

Елизавета Алексеевна (спокойно). Я беременна.

Александр (перестав плакать, и в изумлении смотря на неё). Вы беременны? Но от кого?!

Елизавета Алексеевна смотрит на Адама Чарторыжского. Тот, насвистывая что-то, отходит в угол.

Елизавета Алексеевна (ехидно). От вас. От кого же ещё я могу быть беременна, кроме как от моего законного мужа? Вы сами так сказали.

Александр (вставая с колен с трагическим лицом). Так и вы тоже… и вы с ними заодно! Вы все! Все меня обманули!

Падает без чувств.

Саблуков (укоризненно

). Ну вот, что вы наделали! Не могли выбрать более подходящее время для такой новости?

Елизавета Алексеевна (пожимая плечами). А что, он же перестал плакать.

Пален. Ну, в таком виде мы точно не можем его никому продемонстрировать. (Задумчиво.) Что же делать? Хм… впрочем, ведь есть ещё и второй цесаревич…

В этот момент стены замка сотрясает оглушительный грохот. С потолка срывается люстра. Все с воплем бросаются по углам.

Все. О Боже, что это, что это?!

Александр (приходя в себя). О нет! Это что, война?! Войны я точно не выдержу… Это ужааааасно!!!

Елизавета Алексеевна (в наступившей тишине). А где, кстати, Константин Павлович?

Сцена 37

Адам Чарторыжский. Я узна́ю, что там! (выбегает из комнаты)

Александр с помощью Елизаветы Алексеевны поднимается с пола и снова падает в кресло. За дверью слышны выстрелы, крики и ругань.

Пален в страхе хватает за руку Саблукова. Тот вырывается.

Саблуков. Фу, не прикасайтесь ко мне, я вас презираю!

Пален (с досадой). А ведь я действительно ничего не сделал!

Возвращается Адам Чарторыжский. На его лице ужас.

Адам Чарторыжский. Господа, у меня плохие новости! Константин носится по замку с саблей и револьвером и расстреливает людей! Это ужасно, но он, кажется, манифестировал.

Пален (озадаченно). Уже издал манифест?

Адам Чарторыжский

(открывая окно и вставая на подоконник). Нет, но, вероятно, на фоне трагических обстоятельств у него вышло из-под контроля и обострилось его врожденное безумие… Вы как хотите, а я уношу ноги!

Прыгает.

Адам Чарторыжский (слабый крик внизу). Чёрт возьми, я, кажется, сломал ноги только что…

Елизавета Алексеевна (смачивая свой носовой платок водкой из графина и прикладывая на лоб Александру). Мда, печально… раньше Константин Павлович людей не убивал.

В коридоре слышны выстрелы и голоса. Пален в страхе смотрит на Саблукова.

Саблуков (прыгая на подоконник). Я предпочту сломать ноги, чем попасться под руку князю Константину!

Слышен голос Марьфёдорны за дверями: «Да-да, он там, там! Убийца государя»!

Пален (сокрушённо). Я её недооценил…

Дверь вновь слетает с петель. На пороге стоит разъярённый пьяный Константин. В одной руке у него сабля, в другой – бутылка.