Вивиана. Наперекор судьбе

Дворцовая часовня находилась неподалеку от главной башни и ее структура не особо радовала глаз. Это было маленькое, скудное помещение без алтаря, которое вмещало в себя лишь три лавки, стоявшие вдоль стены и статую Богоматери, которая в руках держала не Иисуса Христа, а икону с Его изображением. В центре располагалась маленькая лохань, над которой висел золотой крест, а с обеих сторон стояли сестры-монахини. Одна, смуглая девушка лет двадцати, держала в руках распятие, а другая – чашу со священной водой и белоснежное полотенце. Где-то эхом отдавались молитвы монахов, доносившиеся из смежного монастыря, на крыльце протяжно выла сторожевая собака.

Святой отец, положив одну руку на крест, аккуратно опустил тело малыша в лохань. Я с Хеленой присела на потертую лавку, сложив руки в молитвенном жесте. Следя глазами за крещением, слыша ушами молитвы, шепча губами псалмы, я уловила себя на мысли, что мой разум далеко отсюда, он там, где Лиан, где его дыхание, где его биение сердца…. Я отлично понимала, что в часовне такие мысли преступны и нечисты, но ведь сердцу не прикажешь. Я не могла выбросить из своей памяти его лицо, его нежные руки, не могла забыть и то, что увидела на крыше башни…. Я сама отдала Тангюль Лиана, сама спасла ее, сама устроила их совместное бегство. Мне оставалось лишь горячо молиться, чтобы мой любимый был жив и здоров.

И тут я едва не воскликнула, когда вспомнила, что пообещала Паскуалю вернуться за ним и пойти до сэра Курио с просьбой о выкупе. Но ведь прошло больше трех часов…. Спохватившись, я быстрым, дрожащим голосом сказала: – Мисс Хелена, если кто-то будет спрашивать, почему я покинула крещение, скажете, что мне стало плохо, и я решила немного подышать свежим воздухом, – кивнув, девушка продолжила горячо шептать молитвы, не обращая на меня никого внимания.

Подняв юбки, я быстрыми, летящими шагами вышла из часовни, направляясь во внешний дворик дворца. Конечно, около ворот возникли проблемы со стражниками, которые получили приказание никого не выпускать из дворца без весомых причин, но, взяв две монеты на каждого, они пропустили меня. Оглядываясь по-сторонам, я побежала в «Одинокую дикость», надеясь, что Паскуаль еще там. К счастью, мальчик, скрывшись за кустами шиповника, сидел на огромном камне.

– Слава Богу, ты здесь, – улыбаясь, проговорила я, тяжело дыша от быстрого бега.

– Простите, леди, может, это не мои проблемы, но где вас носило три добрых часа? Я уже ждать устал.

– В королевы начались преждевременные роды, я была вынуждена остаться с ней.

– Вы повитухой решили стать? – усмехнулся Паскуаль, обнажив свои белоснежные зубы.

– Не умничай, дружок. Иначе так и останешься у сэра Курио, – парировала я, смотря, как лицо мальчика обретает серьезность и странную тревогу.

– Нет уж, леди. Мне совсем не хочется быть его рабом, ой, пажом. Идемте уже. Надоело сидеть в кустах.

Покои сэра Курио были великолепны. Такая роскошь была даже не привычной в комнате обычного придворного. За дверью, сделанной из красного дерева, находился вестибюль, вмещавший в себя резной шкаф для верхней одежды, золотые крючки для шляп и подставку для тростей. С другой стороны располагался багровый диван, стоявший возле камина, в котором тлели еще вечерние дрова. Одна дверь вела в рабочий кабинет сэра Курио, другая – в его спальню.

– Хозяин просыпается не раньше полудня, поэтому здесь так и тихо. Никто не смеет потревожить его сон, – увидев замешательство на моем лице, объяснил мальчишка, с любопытством разглядывая многочисленные меховые плащи сэра Курио, которые были скорее похожи на верхнюю одежду короля. Да, этот старик и вправду любил пышные наряды, ибо шляпы с перьями и рубинами для его преклонного возраста являлись роскошью.

Паскуаль подвел меня к правой двери, и ударил в колокольчик, после чего на пороге появился паренек, чьи волосы скрывал белоснежный парик, а зеленый мундир с ленточками висел на его нескладной фигуре: – Леди, Вы что-то хотели? Этот сорванец проявил неучтивость к вашей персоне?

– Нет, мастер6 Паскуаль оказался на удивление дружелюбным ребенком. Я бы хотела поговорить с его хозяином – сэром Курио, – слуга неловко опустил глаза, теребя концы кудрявого парика: – Милорд несколько минут назад проснулся. Он выполняет утренние процедуры. Приходите приблизительно через час.

– Но у меня нет времени. Да и сейчас уже полдень. Я же не пришла просить у него аудиенции на рассвете. Пропусти меня, парень, – смущенный юноша отошел в сторону, распахнув передо мной двери опочивальни.

Сэр Курио, еще одетый в ночной халат и с колпаком на голове, сидел в кресле, перебирая какие-то бумаги, а рядом суетились слуги: поварята приносили завтрак для своего господина: жареные фазаны, овощной салат с имбирем, сыр и кувшин со старым вином. Два камердинера заправляли постель, меняли простыни и подушки, а еще два тушили свечи.

– Сэр, – я присела в реверансе, Паскуаль поклонился.

Начальник Тауэра неохотно обернулся, положив на стол какую-то папку с гербом Тюдоров: – Леди Вивиана? Имею честь принимать вас в своих покоях. Чем обязан?