Византия

Следом я стал учить местных кулинаров делать профитроли. Ещё одно ограбление французской кухни, только конца XVI столетия. Тут и начинка разнообразнее, помимо крема допускаются овощи, грибы, дары моря, мясо, да и с соусами можно экспериментировать. Увлеклись не только труженики котла и плиты, но и Роланд с Вимом, и «папик» Григорий. Приготовленные эклеры тоже отправили охлаждаться, а профитроли поставили в печь. Пока они готовились, я решил в виде бонуса научить местных греков «Греческому салату». Где, как не на греческой земле, на родине феты (хотя, сейчас этот сыр называют «просфатос», то есть «свежий»), запустить его в оборот? Правда, сами греки в будущем звали его «деревенским», но я решил, что салатик будет «греческим» — так престижнее, и к хозяевам уважение.

Конечно, без помидоров и сладкого перца это не совсем то, но, кроме меня, этого никто не знает. Можно ведь и поэкспериментировать, как англосаксы в будущем, с листовым салатом, обычным луком и ещё много чем. Во всяком случае, Роланд, Вим, главповар и Григорий импровизированный «Греческий салат» (который я так и назвал, к полному одобрению присутствующих) съели с удовольствием, после чего «папик», поддержанный главповаром, авторитетно заявил, что «блюдо хоть и простовато, но достойно императорского стола». Вим и Роланд согласились. К тому времени приготовились и профитроли, а торты и эклеры охладились, так что можно было снять пробу. Мы с Роландом после императорского пира только слегка поклевали, но Вим, Григорий и главповар навернули неплохо, причём последний, закатывая глаза, назвал приготовленные блюда «едой ангелов», с чем согласились остальные. Хм, вообще-то, «едой ангелов» в будущем звали другое кондитерское изделие. Его рецепт я тоже знаю от Ольги, но делать не стану. Хорошенького понемножку, а то, чего доброго, сядут на шею, и не отделаешься от них.

Осталось только правильно обозвать «изобретённую» выпечку. Эклеры и профитроли я так и назвал, отдав дань их создателям в будущем. Сложнее было с тортом «Наполеон». Ну не называть же его именем Буонапартия, о котором ещё почти шесть с половиной веков никто в мире ничего не услышит! Правда, читал я в своё время в старом советском журнале «Наука и жизнь», найденном на бабушкиной даче, о тёзке знаменитого корсиканца, по имени Наполеоне из города Лоди, чуть ли не предке того, знаменитого. Этот Наполеоне тоже воевал со всеми, до кого мог дотянуться, пока объединившиеся враги его не разбили и не засадили пожизненно в железную клетку. В общем, почти точно повторил судьбу императора Буонапартия, врнее, предвосхитил. И жил этот Наполеоне вроде бы в этом же XII веке, только, если не путаю, в его конце. Пока о нём ничего не слышали даже Аргуэльясы, которые немало знают об итальянских делах. Нет, название «Наполеон» сейчас не актуально.

Можно назвать Mille feuilles, «Тысяча лепестков», как его и называли в будущем во Франции, с момента создания в 1733 году, между прочим, за три с половиной десятилетия до рождения Бонапарта на Корсике, которая тогда и французской ещё не была. Но поразмыслив, я решил, что это название тоже не катит. В конце концов, прежние блюда, презентованные царственным особам, и назывались соответственно: Кайзеру — «Имперский суп», королеве и королю Венгрии — «Королевская лепёшка», Алиеноре и Людовику — «Котелок королевы». Вот и здесь надо бы отметить византийских монархов, для которых я трудился на кухне. Хотя, что тут раздумывать? Назову в честь гостеприимного хозяина — торт «Эммануэль», то есть Мануил на французский лад! Моё решение было единодушно одобрено ребятами, «папиком» Григорием и поварами. После этого мы с Роландом и Вимом покинули кухню и отправились к себе.

Между прочим, во Франции имя Эммануэль совершенно одинаковое у мужчин и женщин. Это могут подтвердить слабая на передок главная героиня знаменитого одноименного эротического фильма и президент Франции в XXI веке, по сравнению с которым его тёзка из упомянутого фильма — очень порядочная женщина, она-то со всеми только по любви. Хорошо, что Мануил не знает таких тонкостей, а то вряд ли пришёл бы в восторг от подарка. Эта мысль меня развеселила, и я начал напевать вслух:

«Melodie d’amour chante le coer d’Emmanuelle,

Qui bat coeur a corps perdu.

Melodie d’amour chante le coer d’Emmanuelle,

Qui vit corps a coeur decu…»