Византия

Рука Феодора лучше всего ощущалась именно в организации монастырей. Минимальный возраст вступления в монастырь устанавливался в 16—17 лет и предлагался период ученичества, не характерный прежде для Студийской обители. Монастырь окружался стеной; бедняки размещались у входа во двор в ксенодохии (xenodocheion), в котором монахи принимали гостей. Этот странноприимный дом устраивался в маленькой самодостаточной деревне. Феодор распределял монахов по раз-

I Византия

личным службам (заведующий хозяйством, келарь и т.д.). Чтобы разгрузить игумена от управленческих работ, каждому назначалась своя задача в соответствии с представлением, что монастырь — это мистическое тело, в котором у всех есть своя функция. Имелись дьяконские службы (работы в саду, пекарне, бельевой и т.д.) и производственные — переписывание книг, работа по камню, коже, железу, выделка пергамена. Феодор Студит был противником созерцательства; он призывал к усердию и предлагал рассматривать работу как служение Богу, как мессу монаха, даже если он нередко не являлся священником; любой монах работал словно последний бедняк, каким бы ни был его предшествующий статус, чаще всего довольно высокий.

Преобразования Феодора Студита оказывали на византийское монашество глубокое воздействие, о чем свидетельствует существование большого количества копий его произведений. Но Феодор тщетно пытался придать византийскому монашеству единую организацию, построить систему, объединяющую несколько монастырей. Только пять монастырей поддерживали с ним личные связи. И в целом эта система не пережила своего создателя.

Монашество неудержимо влекли горы — наглядный символ восхождения к небу. С горами связана эта форма постоянного подвижничества византийского монашества: аскет уходил на гору, и его аскеза привлекала к нему учеников. И когда ученика убеждали основать монастырь, этот монах становился его игуменом, естественно, продолжая жить отшельником. В результате его действия определяли поведение других монахов. В конечном счете приток учеников начинал мешать аскету, и он назначал нового игумена, а сам уходил еще выше в горы. Но и туда к нему приходили новые и новые ученики.

Ему приходилось основывать новый монастырь, и все повторялось. Таким образом, гора Олимп в Ви- финии, в нескольких километрах к югу от Бурсы, стала наиболее известной монашеской горой IX и X веков. Даже слишком известной, так как Олимп расположен довольно близко к столице. Начиная с IX века Афон, самый восточный полуостров Хал- кидонии, около Фессалоник, первоначально полностью безлюдный и являвшийся местом выпаса скота, был заселен отшельниками. Но эта спокойная обстановка была нарушена с прибытием главы монахов Олимпа — Афанасия.

Уроженец Трапезунда, бывший блестящий преподаватель одной из школ Константинополя, Афанасий жил также на горе Киминас, расположенной далеко на востоке Вифинии, в монастыре, основанном крупным аристократом Михаилом Малеином. Там он познакомился с самым великим военачальником X века, племянником Михаила, Никифором Фокой, аскетом в душе, который намеревался в дальнейшем уйти в монастырь, предлагая Афанасию основать его. В 961 году, отправляясь на завоевание Крита, Никифор Фока останавливался в Афоне, где Афанасий жил отшельником, и взял его к себе на корабль, чтобы воспользоваться силой его молитв. Это всегда было первейшей задачей монаха: молиться за успех христианской империи.

Продолжение известно: Никифор Фока добился успеха, хотя до него после 827 года там терпели поражение бесчисленные военные экспедиции. Считалось, что это стало результатом молитв монаха. Афанасий вернулся на Афон с солидным вознаграждением и получил на конце полуострова территорию, где основал монастырь, названный Лаврой. Термин тот же, что использовали и в Палестине, но реальность была иная. Лавра, как и многочислен-

ные монастыри Афона, возникшие в последующие полвека, являлась прежде всего обителью. В ней имелись церковь и столовая. Построенные в центре почти квадратного двора, в окружавших его стенах располагались кельи монахов. Тем из монахов, кто достигал высокой степени совершенства, разрешалось возвратиться, но в крайне ограниченном количестве, группами по два или три человека, в уединенные постройки, находившиеся на горе, на некотором расстоянии от обители. Тем не менее эти монахи продолжали оставаться частью данной обители, под властью единого игумена.