Византийская тьма

По примеру своего великого образца настроил цистерн и Второй Рим, тем более что холмы древней Византии насквозь изъязвлены карстовыми пещерами, каменоломнями, лазами и щелями всевозможных разбойников. Но, во-первых, в Византии хватало и колодцев, знай только рой себе. Во-вторых, жители ее были не столь прихотливы, как гордые граждане первого Рима. Им уже не нужно было по семь, по восемь часов каждый Божий день проводить в общественных банях.

Многие цистерны запустели, обветшали, вода из них ушла, оставив за собою топкую грязь и даже болотца с комарьем. И там стало обитать бездомное население, всякие прохиндеи, сироты и нищие, которых накапливалось все более по мере того, как росло величие столицы. Там поколениями бытовали, женились и ссорились, голодали и обжирались, если попадется случайная пожива. Говорили, что есть обитатели бывших цистерн, которые, родившись там, уж до конца дней своих клочка света Божия и не увидят.

Телхин ахал, проходя мимо таких, если можно сказать, «бедуинских» поселков:

— Сколько у них оружия! Раньше так здесь не было… Неугомонный Ласкарь, который развивал теперь идею, что павликиане восстанут и сокрушат многоголовую гидру империи, каламбурил:

— Эти цистерны накапливают бурю, гнев народа! Телхин вступил с ним на ходу в политическую перепалку, а Денис думал, как бы по темным подвалам не наступить впопыхах на шмыгающих крыс или играющих детей.

А вот какое-то совсем уж роскошное обиталище, все увешанное персидскими коврами. Сумрачные лица весьма начальственных господ устремлены к самому старшему, судя по почтенной бороде.

— Взгляните! — приглашал почтеннобородый. — Скарамангий сребротканый, мало поношен, пуговицы кипарисовые, обшит тесьмою…

Рядом с ним малый, в головном платке косынкой и с кинжалом за поясом, показывал всем на расправилке злосчастный этот сребротканый скарамангий.

— Сто драхм! — пожал плечами один из его слушателей. — И ни на обол более!

— Побойся Бога, Козьма, — стал увещевать аукционист с почтенной бородой.

— Мне вашего Бога нечего бояться, — отвечал тот резко. — Ваш Бог есть оборотень сатаны!

«Этот, наверное, самый отъявленный павликианин!» — решил Денис. А тот добавил:

— Кроме того, где мне его продать? Ваши ухари, наверное, сняли его с какого-нибудь иностранного гостя. Его теперь только в другой город везти продавать.

Телхин выждал, когда в аукционе наступит заминка, и обратился как раз к тому, который отказался покупать краденый скарамангий:

— Всепочтеннейший, всепросветленнейший, вселюбезнейший наш отец Козьма!

— Ну что тебе, сын греха?

— Не узнаешь меня, ведь это я, Телхин!

— Знаю, как же! Ты клеветник и обличитель, что в принципе одно и то же. Пользовался твоими услугами и я, и не один раз!

— О, просветленнейший отец Козьма!

— Ну ладно, ладно, говори, что надо, и не юли.

— Вот взгляни. Вот этот достоуважаемый деспота из благородных Археологов, по имени Дионисий…

— Это который покойного василевса исцелил, он ли?

— Он, он, милостивец, он!

«Какая служба информации, однако!» — поразился Денис.

— Ас ним еще один благороднейший акрит по имени Ласкарь, родственник всесветлейших Ангелов…

— Дьяволов во плоти! — воскликнул Козьма и заметно отплюнулся в сторону.

— Пощади, о милостивец! — тянул к нему руки Телхин, видать, ко всему привычный.

— Ладно, считай, я пошутил. Чего же хотят от нас, скудных, столь высокородные господа?

— По очень запутанному и очень безнадежному делу они хотят вопросить Праматерь Правды.

— Праматерь Правды? Ни-ни!

— Защитник наш, всеблагой! Речь идет об освобождении из неволи девушки, невинного человека!

— Вот так у вас, у православных, всегда. Как грешить — вы не спрашиваете нас, истинных детей добра. А как избавлять вас от последствий ваших согрешений — извольте!

Тогда Ферруччи нахально подкинул на ладони кошелек, набитый серебром, и отец Козьма начал заметно сдаваться. По правде сказать, Денису сильно хотелось, чтобы павликианин неподкупностью утер носы наглецам Ферруччи и Телхину — должны же и в Византии быть идеальные герои. Но так не случилось, Телхин с Козьмой еще долго препирались о путях проникновения в резиденцию Праматери Правды, и их козлоподобные тени размахивали длинными конечностями на стенах подземных коридоров.

6

И они отправились за клеветником дальше, с горизонта на горизонт, из подземного перехода в еще более низкий и запутанный переход.

В обширном колодце, обложенном кирпичом, при тусклом свете масляных фонарей какие-то крысоподобные люди или человекоподобные крысы ковали звонкими молотками на наковальнях. Комары язвили их, но, увлеченные своим промыслом, они не обращали внимания.

Любопытствующий клеветник сунул свой жизнерадостный нос и к ним.

— Смотрите! — указал он спутникам. — Они же чеканят оловянные тессеры! Не монеты теперь выгодно подделывать, а тессеры!

Тессеры были жетоны на бесплатную раздачу продуктов или на бесплатный допуск к зрелищам, состязаниям, льготам. Конечно, подделывать жетоны было легче, чем чеканить монету. Телхина это чрезвычайно взволновало: ведь он только и существовал с семьей на бесплатные раздачи.