Византийские сочинения об исламе

В других местах своего труда Варфоломей обозначает себя просто как эдессенца (S. 6, Ζ. 5, S. 28, Ζ. 16) или монаха из Эдессы (S. 90, Ζ. 20). Окружающий ландшафт северосирийской Эдессы встречается в выражении «мне не хватит Евфрата для чернил» (S. 60, Ζ. 27). Из этих высказываний «Обличения» можно безусловно заключить, что произведение составлено в Эдессе[142]. Известно, что в этом многоконфессиональном городе постоянно существовала православная община во главе с епископом[143]. То, что Варфоломей, несмотря на случайное использование несторианских сочинений, принадлежал к православной общине, несомненно; это доказывает обильное цитирование им литургических текстов греко-православной Церкви (S. 22, Z. 25 — стих из рождественского кондака прп. Романа Сладкопевца; S. 28, Z. 1 — цитата из канона на Вознесение Христово). Как убедительно показывает Khoury, богословские термины Варфоломея прямо указывают, что он не являлся несторианином или монофизитом: «Используемая им история о Бахире употреблялась преимущественно несторианскими авторами. Вместе с тем Варфоломей называет Пресвятую Деву Марию Богородицей, соответственно, он не может быть несторианином, Следует также отвергнуть гипотезу, что Варфоломей был монофизитом, поскольку он использует формулы, несовместимые с монофизитством: Иисус Христос есть Бог и человек»[144]

. Наконец, на принадлежность автора Православной Церкви указывает также использование греческого языка, что для неправославных сирийских христиан нехарактерно.

В большинстве случаев, когда он передаёт на греческом арабские слова, Варфоломей делает идеально точные транскрипции, что подтверждает, что оба языка он знал как родные.

Поскольку никто из древних авторов не упоминал Варфоломея, время его жизни пытались определить по внутренним указаниям его сочинения. Это породило самые разные предположения.

Первоначально время составления «Обличения» определяли IX в. Этой точки зрения придерживались Palmieri[145]

, Ehrhardt и другие. Guterbock первым предположил, что это более позднее произведение — конца X в., и попытался обосновать свою позицию[146]. С критикой аргументов Guterbock’a выступил Beck[147], настаивавший на традиционной датировке. В свою очередь Eichner датировал «Обличение» XIII веком[148]

.

Todt, опубликовавший критическое издание «Обличения», проведя тщательный анализ текста пришёл к выводу, что время жизни автора следует отнести ко второй половине XII в.[149] Основанием для этого послужило использование Варфоломеем специфических выражений и терминов, получивших распространение в XI—XII вв., отождествление упоминаемого в тексте Μοράτινος с Нураддином из Алеппо (1146-1174), упоминание ханбалитского мазхаба, получившего распространение в Сирии только в XI в. и др.

Однако уже после исследования Todt’a появилась статья Sahas’a, в которой тот вновь относит текст к концу IX столетия, аргументируя это тем, что все внутренние свидетельства указывают на ислам постомейядского периода, с только недавно возникшими хадисами, суфизмом ранней стадии, мутазилитско-суннитским спором о тварности Корана и др.[150] Упоминание школы Ибн Ханбала (ум. 855) формально не противоречит датировке, а некоторые слова более позднего происхождения появились в тексте, по мнению Sahas’a, благодаря переписчикам, которые заменяли некоторые архаичные слова более современными синонимами.

Говоря о мусульманских источниках «Обличения», нельзя не отметить ту особенность текста сочинения Варфоломея, что большинство его ссылок на Коран на самом деле представляют цитаты из других источников — сборников хадисов либо «Сирата» Ибн Исхака. Нам представляется чересчур категоричным мнение Todt’a, будто на этом основании «нужно исключать непосредственное знакомство Варфоломея с Кораном»[151]

, просто, по-видимому, Варфоломей называл Кораном любую мусульманскую книгу религиозного содержания[152]. Но собственно Коран он всё-же читал и цитирует его, хотя и не дословно — очевидно, по памяти.

Поводом к написанию труда Варфоломея явилось его знакомство с антихристианским мусульманским сочинением. Начало «Обличения» не сохранилось, поэтому достоверно установить автора антихристианского памфлета не удаётся.

Оригинальность сочинения Варфоломея во многом обусловлена знакомством его автора со множеством бытовых религиозных особенностей арабов, «Обличение» дышит реальным опытом наблюдения за мусульманами и сосуществования с ними. И если многие сцены повседневной жизни мусульман, которые он описывает, можно объяснить этой наблюдательностью, то некоторые сведения, как, например, о богослужении в мечети или ритуале омовения, автор-монах явно не мог наблюдать лично. Вероятно, он узнал их от какого-то бывшего мусульманина, обратившегося в христианство и ставшего монахом в том же монастыре, что и он[153].