Визит 'Джалиты'

И этот самый Дубцов прячет продовольствие от больных детей?! Он, который всегда являлся по первому зову о помощи, откуда бы ни послышался зов. Во время Балканской войны, последней на счету, летом 1913 года лейтенант русского флота Дубцов на свой страх и риск, вопреки воле начальства, доставил в страдающую Болгарию госпитальное оборудование на канонерской лодке. Мария сама слышала об этом от болгарина, болгарского моряка, который недавно, в восемнадцатом году, гостил в их доме вместе с Дубцовым. Кажется, его звали Райко Христов...

Мария поймала себя на слове "гостил". Какие все довоенные слова! Если бы об этом госте пронюхал какой-нибудь Гуров, Виля угодил бы под военно-полевой суд.

Нет, нет, это несовместимо: Виля и Гуров! Но может, она, Мария... попросту говоря, пристрастна. Ведь это его отчеты о плаваниях она вырезала из "Статистических сборников Российского географического общества" и вклеивала в альбом, как институтка стихи. А однажды она прочитала в тех "Сборниках", что за заслуги перед географической наукой лейтенант Дубцов награжден медалью Семенова-Тян-Шанского. Она гордилась этой его медалью больше, чем его же крестом и кортиком на анненской ленте, полученными за храбрость в войне 1914 года.

Да! Конечно, ей трудно судить о Виле беспристрастно... Но папа! Когда папе надо было посоветоваться со своей совестью, он звал Вилю. Так было, когда папу назначили генерал-инспектором санитарной службы флота. При первой же инспекции он обнаружил не только антисанитарные, но и вообще нечеловеческие условия содержания военных моряков. Гнилая червивая пища, кишащие паразитами кубрики и гальюны, издевательства над матросами и мордобой. Папа рассказывал, как он подал тогда протест морскому министру Григоровичу и как его протест пошел гулять по канцеляриям. И тогда генерал решил посоветоваться... с лейтенантом. Он заперся в своем домашнем кабинете с Вилей Дубцовым. Мария не могла слышать, о чем они там говорили. Она знает только одно: это Виля сказал папе, что Григорович намеренно маринует его протест. Ведь матросы и сами жалуются. Признать правоту профессора Забродского - значит, признать, что требования матросов справедливы. Этого министр не сделает никогда, сказал Виля, и папа на Вилю накричал. Он кричал, что дойдет до самого царя - и справедливость восторжествует! Но очень скоро папе пришлось убедиться, что Виля был прав. Царская охранка как раз в это время готовила грандиозную расправу над матросами всего Черноморского флота. Провокаторы из меньшевиков и эсеров донесли, что готовится вооруженное восстание на кораблях "Иоанн Златоуст", "Синоп", "Три святителя", "Евстафий", "Пантелеймон", "Кагул", "Память Меркурия". Сто сорок три матроса были схвачены и преданы военно-полевому суду. По приказу царя коллегию военно-полевого суда возглавил морской министр Григорович. Тот самый, кто так безбожно мариновал протест Забродского. Пока профессор писал протесты, царь и его министр готовили физическую расправу. Забродский протестовал против мордобоя, а коллегия военного суда приговорила 17 моряков к смертной казни, остальных ожидала каторга...

Утром 24 ноября 1912 года лейтенант Дубцов пришел на квартиру генерала Забродского в Севастополе, и они снова заперлись в кабинете.

- Сегодня ночью, - сказал Виля, - приговор приведен в исполнение. Матросы расстреляны и зарыты на мысу близ Херсонесского маяка. В одного из них, большевика Лозинского, солдаты отказались стрелять. Капитан Путинцев, который командовал расстрелом, застрелил его собственноручно.

В этот же день генерал-инспектор санитарной службы флота профессор санкт-петербургской Военно-медицинской академии Забродский подал в отставку и никогда больше не надевал военный мундир.

А Виля?.. Виля его подвел. Сам он не ушел из военного флота, хотя мог бы заниматься наукой, плавая на гражданских судах.

"Да-а... Вот тогда, наверно, началось падение Вили Дубцова, - подумала Мария. - Виля не подвел папу, а предал... Но папа, с его прекраснодушием, не понял этого и не осудил".

"Если такие, как Виля, уйдут из флота, - говорил он, - кто будет защищать Россию на морях? Царь? Министр Григорович? Или палач Путинцев?"

И вот, оказывается, Виля, как тот Путинцев - палач!

"ВЫ ДОЛЖНЫ МНЕ ВЕРИТЬ СЛЕПО"

Дубцов брился в мезонине, в небольшой комнатушке с покатым потолком. Он был в брюках профессора Забродского и в своей белой рубахе с твердыми манжетами. Пиджак от папиного костюма, единственного не выменянного Марией на еду, висел на спинке стула.

Мария по винтовой лестнице взбежала наверх:

- Уезжайте! Я прошу вас! Я так хочу!

- Раньше вы не хотели, чтоб я уезжал.

- Я молила бога, чтобы вы успели уехать.

Дубцов улыбнулся:

- Кажется, я уловил вашу логику. Все, что вы говорите, следует читать наоборот.

- Все! Все в жизни следует читать наоборот! Это даже мальчик знает, Коля, в свои четырнадцать лет! - Мария почти кричала, прижимая к груди Колин узелок с вещами. - Вас в первую очередь следует читать наоборот! Почему вы мне не сказали, что служите в контрразведке?

Лицо Дубцова стало до безжизненности серьезным: