Визит к Минотавру

– То есть почему это? – сразу севшим голосом спросил Мельник, и впервые с момента нашего знакомства я увидел в его глазах серый налет страха. – Почему конфискуют? По моей статье нельзя конфискацию…

– Можно, – ответил я твердо. – Вы ведь еще и статьи своей толком не знаете. Придется мне провести некоторую разъяснительную работу.

– Ну, разъясни, разъясни, я послухаю. Чужого ума наберусь, коли своего не накопил, – с плохо сдерживаемой злобой сказал Мельник.

– Пожалуйста, послушайте. Каждый человек, решившись на преступление, совершает первую ошибку: он твердо уверен, что его не поймают – иначе не стал бы связываться. Эту ошибку совершили и вы. Правильно?

– Положим. И что?

– Потом, когда мы вашего брата все-таки берем, вы на первых порах совершаете вторую ошибку – полагаете, что это случайность, мол, из-за глупости попался. Гак что лучше помолчать пока. Но мы вас не случайно взяли. Мы вас искали и потому нашли. Это вы понимаете?

Мельник кивнул.

– Ну вот и отлично, что у нас такое взаимопонимание наметилось,

– Хорошо начали, посмотрим, как окончим, – усмехнулся он сердито.

– Хорошо окончим, – заверил я. – Я вам точно говорю, что хорошо окончим. Вы ведь у нас впервые, а я на этом стуле кое-кого похлестче видел. И вот когда они доспевали до вашей нынешней стадии, то, как правило, делали следующую ошибку. Вот как вы сейчас.

– Какую же это ошибку я сотворил сейчас, желательно узнать?

– А ту, что вы меня глупее себя считаете. А это неправильно. Вы кого угодно спросите, вам всякий скажет, что я вас не глупее. Ваше единственное преимущество в том, что вы знаете, с кем и как обворовали квартиру, а я-нет. Пока. Но я это обязательно узнаю, все и выяснится, что вы остались в дураках… А в доме вашем летом детишки будут отдыхать. Вот так-то! Тогда и поймете, кто из нас глупее…

– А я как раз и не понял, почему это вы мой дом конфискуете.

– Так я просто постепенно подвожу вас к пониманию всей проблемы в целом, чтобы вы меня дураком не считали.

– А тебе это никак обидно? – спросил со злой улыбкой Мельник.

– Нет, что вы! – замахал я руками. – Это нам с вами мешает правильно работать. А теперь слушайте меня внимательно – я расскажу, что вы думаете о сложившейся ситуации. Во всяком случае, что должны думать.

– Очень даже интересно узнать, чего я там себе думаю, – сложил на груди огромные руки Мельник.

– Думаете же вы вот что: спалили мы вас дотла – ни отпереться, ни отказаться. Изобличают вещи, которые мы нашли у вас, опознают Поляков и ребята, которым вы продали магнитофон. Так что отвечать придется – это уж как пить дать. Теперь вам надо решить вопрос-сдавать поделыциков или все взять на себя. Но вопроса такого для вас нет – надо брать на себя. Все резоны на то: во-первых, вор-одиночка получает наказание меньше. Во-вторых, компаньоны ваши – наверняка судимые и пойдут как рецидивисты, а вы привлекаетесь впервые – значит, вам от суда снисхождение. Наконец, все вещи возвращены – гражданский иск будет три копейки. Так что получите в суде года два, хорошо поработаете в колонии, лета у вас почтенные, глядишь, вскорости клубнику у себя на грядках можно сажать. Точно все изложил?

– Адвокат! – мотнул головой Мельник. – Тебя бы в суд моим защитником…

– Не могу. А работки побольше вашему адвокату подкинуть я постараюсь.

– Эт-та я вижу, – тяжело вздохнул Мельник.

– Да-а. Так вот, может быть, оно бы так и построилось, да скрипочка вмешалась.

– Скрипочка? – удивленно поднял на меня глаза Мельник.

– Да, скрипочка. О которой вы думаете, что ее за червонец купить можно. На Неглинке.

– А что скрипочка? – катанул на щеках желваки Мельник.

– А то, что вы из-за этой скрипочки отнесены теперь к категории особо опасных государственных преступников.

Мельник тяжело, медведем встал со стула, наклонился над столом, с сипением сказал:

– Ты, начальничек молодой, шутки со мной не шути. И на пушку меня не бери. Молоко еще на губах не обсохло…

Я засмеялся. Не знаю, может быть, если бы я рассердился, или уткнулся в протокол, или стал бы кричать – может быть, он бы мне не поверил. Но я только засмеялся.

– Эх, Степан Андреевич, в том-то и беда, что не шучу я. Вы ведь все время на 144-ю статью рассчитываете – кража личного имущества, мера наказания – максимум до пяти лет. А скрипка-то государственная, за нее только страховая цена 300 тысяч золотых рублей назначена. Хищение в особо крупных размерах. Это и статья другая, и не только конфискацией она пахнет…

Мельник сел на стул, даже не сел, а тяжело плюхнулся. Он хотел что-то сказать, но рот открывался, бессильно шевелились губы, алебастром затекало лицо. Долго сидели мы молча, и ничто не нарушало тишины, кроме сиплого, с присвистом дыхания Мельника. Потом он сказал тусклым голосом:

– Понял я все. Пришить мне дело хотите.

– Не надо, – махнул я рукой. – Ну чего снова переливать из пустого в порожнее? Вы мне теперь, Степан Андреевич, будете первым помощником по розыску скрипки…

– Вона как! Это почему еще?..