Визитка злой волшебницы

Антон Сергеевич отогнал неприятное воспоминание ввиду его полной неконструктивности. Чувствовать себя виноватым он не любил, а потому предпочел вернуться мыслями к Карманову. «Сам-то помер, гнида! – в пароксизме гнева Антону было не до нравственной чистоты своих умопостроений. – А мне тут теперь расхлебывай. Вот, спрашивается, за что мне все это?»

Инна лежала в горячей ванне и с удовольствием сдувала с груди шапки мыльной пены. Ей было хорошо дома. Искренне радующийся ее возвращению из клиники Гоша уставил всю квартиру вазами, банками и даже ведрами с цветами. Инне поневоле чудилось, что она в цветочном магазине, но, признаться, ей была приятна хлопотливая заботливость мужа.

Она вспомнила, как в первые дни в больнице ждала такого цветочного проявления чувств от Коленьки, еще не зная о перестрелке. Теперь ее мечты воплотились в реальность, правда, как это всегда бывает в жизни, с небольшой корректировкой объекта «мечт». Впрочем, Инна ничего не имела против такого поворота событий.

Последнюю встречу с Коленькой она вспоминала с чувством ужасной неловкости. Она так обрадовалась, что он цел и невредим, так одичала от одиночества в своей больнице и ей так хотелось обсудить с ним перипетии случившихся с ними несчастий, что ее непроизвольный порыв был вполне объясним. Вот только как теперь объяснить этой Ане, что она, Инна, не имела никаких (ну, или почти никаких) видов на человека, которого та называла мужем?

Надо признать, что удар Аня держала хорошо. При виде повиснувшей на Коленькиной шее Инны она не проявила никаких эмоций. Лишь коротко кивнула, здороваясь, и, выйдя на крыльцо, начала невозмутимо запирать дверь коттеджа.

– Анюта, иди в машину, я сейчас, – ласково, но твердо сказал Манойлов, придерживая за рукав готовую убежать от смущения Инну.

– Хорошо, я тебя жду, – спокойно ответила Аня и, снова кивнув Инне, пошла по дорожке к воротам.

– Прости, – покаянно пробормотала Инна, глядя вслед удаляющейся прямой спине в голубой норке. – Прости, я не знала, что нас кто-то видит…

– Пустяки, – Коленька улыбнулся, правда, немного нервно.

– Ты давно здесь, как я понимаю… А я и не знала. Твоя мама рассказала мне, что случилось. Я, признаться, расстроилась, думала, где ты и как, но, конечно, не предполагала, что здесь, в Спасово, и что Аня именно к тебе ездит.

– Мне нужно было где-то спрятаться, пока я не разберусь, что происходит. Мама настаивала, чтобы я уехал за границу, но я предпочел присматривать за делами отсюда. Извини, что не выходил на связь, но это было опасно. О том, что я здесь, знала только Аня.

– Аня – твоя жена?

– Гражданская. Но у нас есть дочь.

– Но твоя мама говорила, что у твоей учительницы двое детей.

– Да, у нее еще есть сын. Не от меня.

– Николай, зачем ты меня обманул? Тогда, в нашем первом разговоре, ты сказал, что она всего лишь жена твоего друга, а ты ей помогаешь. Твоя мама была права. У вас роман. Более того, общий ребенок.

– Извини… – Коленька снял очки, протер их шарфом и надел обратно. – Ты мне понравилась, и мне хотелось, чтобы ты считала меня свободным.

– Николай, маленькая ложь рождает большое недоверие. Особенно когда она лишена смысла. Я не скрывала, что замужем, поэтому твое семейное положение не имело никакого значения.

– Прости еще раз. Я сделал глупость. Обязуюсь ее исправить, – Коленька дурашливо улыбнулся.

– Это лишнее. Скажи, а тебя не интересует, что я здесь делаю?

– Я знал, что ты здесь. Мне Аня рассказала, что, дожидаясь меня, познакомилась с Инессой Перцевой из «Курьера». Я расспросил врачей, и они мне все рассказали. Очень рад, что ты серьезно не пострадала. Мне бы этого не хотелось.

– Ну что ж, спасибо за доброе отношение. Иди, тебя ждут.

– Инна, нам надо поговорить. Сейчас мне действительно некогда, но я обещал тебе обед и собираюсь сдержать свое обещание. Мы встретимся и все обсудим. Я обязательно позвоню тебе на днях.

– Не стоит. Мои неприятности, как выяснилось, были случайными, а значит, никак не связаны с твоими. У тебя очень красивая жена, хоть и гражданская, которой ты мог бы, как мне кажется, уделять чуть больше внимания. Не знаю, замечал ли ты, но она выглядит очень грустной, когда ей кажется, что ее никто не видит. Наш неслучившийся роман не принес никому душевной боли, и за одно это я тебе благодарна. Так что обедать я буду с кем-нибудь другим. Договорились?

– Инна, я надеюсь, что ты все-таки передумаешь. Хотя бы в части обеда. – Коленька взял ее за руку, но она резко высвободилась и, не оборачиваясь, побежала по тропинке ко входу в главный корпус.

Теперь, спустя два дня, она вспоминала о неловкой ситуации с юмором. Инна вообще относилась к редкому типу людей, готовых иронизировать над собой. Смеяться, право, не грешно, над тем, что кажется смешно. Исключения из этого правила язвительная Инесса Перцева не делала даже для себя.