Визиты: Осенние визиты. Спектр. Кредо

– Тихо, она поймет! – закричала Мария. – Тихо!

Но собака смотрела не на Анну. На парня в буром комбинезоне, с пистолетом в руках.

– Девочки, ссоры отложим. – Парень целился в пса. Узкое, скуластое лицо, прищуренные глаза. Беспощадные – почти как у Ильи. Мария подумала, что эти двое были бы достойными соперниками. – Вы находитесь на частной территории. Поднимите руки и отойдите к ограде.

– Кто ты? – спросила Мария. Мягко, нежно. Парень должен был опустить оружие, почувствовав ее любовь.

Но в нем жила тень чужой Силы… может быть – тень от тени, но этого хватало здесь, на чужой земле, и парень устоял.

– Не знаю, что вы сделали с собаками, – сказал он. – Но лучше не натравливайте. Не люблю убивать. Собак…

Мария подняла руки. Неохотно, медленно.

Но этот и впрямь умел убивать. Он провел свою грань между Добром и Злом, и очень трудно было ее сместить…

Гамлет не выдержал.

Слишком многое сместилось в простеньком собачьем сознании в этот день. Хозяин, тот, кому он был безраздельно предан, уже умер. Новый хозяин, так ненавистно любимый, молчал. И Главный Хозяин в его теле притих, скрылся в мягких, теплых глубинах женского тела.

А тот, кто прежде был другом, стоял с железом в руках, и пот его пах смертью, и обрывки приказов крутились в голове собаки, никогда не знавшей грани между Добром и Злом…

Ринат встретил прыгнувшего ротвейлера длинной очередью. Псу разнесло в клочья голову и оторвало лапу. Он упал к ногам охранника – дергающийся комок окровавленной плоти.

– Вас я убью с большим удовольствием, – прошептал Ринат. У него перехватывало дыхание. – Сучки! Ты зачем его напустила?

– Это не я, – быстро сказала Мария. – Он сам!

Порой все зависит от случайности. Сейчас остервеневший охранник мог срезать их одной очередью.

И не будет сил, чтобы исцелить Анну – и себя.

– К стене, бляди!

Он зря дал волю гневу.

помоги мне, Добро…

– За что ты ругаешь нас? – сказала Мария, послушно отступая к стене. – За что? Разве мы виноваты…

Ствол пистолета посмотрел ей в глаза.

– …что ты предал женщину?

Короткая боль в его глазах.

– Ты думал, она изменила тебе? Ринат… тебя зовут Ринат? Ее звали Диной. Динка! Колокольчик! Ты так ее звал, правда?

В глазах охранника вспыхнуло безумие.

– Я знаю, знаю это, мальчик мой! Тебя убедили, мать и отец говорили одно и то же – и ты поверил… Она не изменяла тебе, Ринат. Она любила тебя. До сих пор любит. Ты всем был для нее, поверь! Два года ты был рядом со смертью, а она ждала! Она знала сладость любви, но только твоей! Друзья и родные – ты решил поверить им? Ты наслушался опытных мужчин в казармах? Дурачок, половина из них никогда не знала женщины! Она была верна тебе, мальчик! Ты оттолкнул ее. И теперь ненавидишь нас… Я знаю, я чем-то похожа… Ты предал свою любовь, так вправе ли ты убить нас?

– Нет… – прошептал-простонал охранник.

– Ты мог бы исправить все, но уже поздно. Поздно! Она не любит его, но их ребенок уже живет на земле. Она назвала его твоим именем, мальчик. Ты убил в ней любовь навсегда…

Движения Рината были плавными, словно замедленная съемка балетного па. Он кувыркнулся, утыкаясь лицом в лужу собачьей крови.

– Не убивай любовь, – опуская руки, сказала Мария. – Ты сам виноват, мальчик. Ты считал свое сердце каменным… Оно не камень. Сейчас…

– Ненавижу тебя!

Она повернулась к Анне, забыв об охраннике.

– Я лишь дала ему грань – между Добром и Злом. Он сам виноват, Аня…

– Я знаю, по какую сторону грани стоишь ты.

Даже без ненависти. Даже без страха.

Анна Корнилова тоже перешла грань.

– А ты, сестра моя… Достойна ли ты жить? – спросила Мария. Сердце ее тоже разрывалось от боли. Но она крепче охранника. Она выдержит эту боль – во имя Добра.

Во имя свое.

– Нет, недостойна. Я привела тебя в мир.

Ну почему у нее нет страха в глазах?!

– Анна, не говори так…

– Я ненавижу тебя!

2

Дверей было три, Шедченко выяснил это еще в первый день.

Киллер не станет бить окна, рискуя нарваться на пулю. Это он просто знал.

Через ту дверь, что коротким коридором соединена с гаражом, убийца тоже не пойдет. Слишком много углов и поворотов, за которыми может ждать засада. Киллеру неведомо, что в доме остался один-единственный охранник.

Шедченко стоял в маленькой комнате, пустой и гулкой, невесть для чего предназначенной. Может быть, для таких засад? Две двери, выходящие в два коридора. Куда бы ни ринулся убийца – в главный вход или через служебную дверь, – Николай услышит.

Куда легче было бы, имей Заров нормальное оружие. Даже в неумелых руках хороший пистолет способен убивать.

Но они не успели позаботиться о такой мелочи… И теперь писатель был лишь шестеркой. Хорошо хоть, козырной шестеркой, Николай позаботился об этом.

Где-то в уголке сознания он вел отсчет времени. Визирь вызвал помощь наверняка. Едва убедился, что его охрана ничего не стоит. Значит, осталось минут пять на операцию и минут десять на отход.

Машину надо было придержать, поторопилась Мария…

Карамазов пинком распахнул дверь. Хорошо, что не заперта, – меньше шума. Есть ли внутри охрана?