Визиты

Он рассказал о своей деловой поездке в Москву и о встрече со старым поклонником его книг – политиком Рашидом Хайретдиновым. Как остановился у него, за пределами Москвы, почему и пренебрег обязательной регистрацией иногородних, второсортных граждан. О том, как началась стрельба, как был ранен Шедченко, как он успел увидеть убегающего убийцу…

О том, как Визирь подошел к нему, накладывающему повязку на грудь Шедченко, покачал головой, склонился к раненому и вопросительно посмотрел на него, он не рассказал. К чему? Это был лишь миг, короткий и важный лишь для Посланников. «Награда за верность?» – спросил тогда Заров, и лицо Визиря дрогнуло. Шедченко оплошал, потерял ценность. Стал даже опасным – мало ли что наговорит в наркозном бреду человек.

Но Хайретдинов не посмел добить полковника. При нем, Прототипе Творчества, нелепом и слабом человеке.

Последнем сообщнике Власти…

Ярослав маялся в комнате – кажется, раньше здесь жил сам Шедченко. Хорошая комната, уютная, она ему нравилась. Дом был полон чужих людей. Следователи, оперативники, спецназовцы с затянутыми масками лицами. Визирь сидел в своем кабинете с каким-то совсем уж важным человеком, генералом МВД. Последний раз, возвращаясь с допроса – или это называется «снятием показаний»? – Заров услышал голоса из-за двери. Негодующий бас генерала: «Пятеро убитых, Рашид! Четверо ваших охранников и гражданская девка! Один в реанимации, с инфарктом! Что тут, бля, творится?» И приглушенный, вкрадчивый голос Визиря: «На вас возложено обеспечение безопасности депутатов Думы…»

Ой-ой-ой, генерал… Ты еще не понимаешь, во что вляпался. Ты еще прикрыт высотой своего поста, верой в себя, сильного и неуязвимого, стража закона в Российском государстве… Погоди немного. Пообщайся с тем, кто есть Власть.

Ярослав попытался заснуть. Даже разделся, лег в постель, поймав на древней радиоле какую-то мягкую, блюзовую музыку. Напрасная попытка. Сейчас его усыпила бы пригоршня люминала или бутылка водки. Но не было ни того, ни другого. Ничего, кроме страха – раздастся стук в дверь, и люди в масках сомкнут на запястьях наручники – и дурацкой, бессмысленной жалости.

К Шедченко, который валяется сейчас на операционном столе, голый и неподвижный, с распахнутой грудной клеткой и введенным в трахею тубусом наркозного аппарата. К пацанам, бредущим сейчас по ночным улицам Москвы.

Даже себя самого он жалел, никогда не подозревая, что это возможно.

Дописался, литератор. Фантазии стали жизнью – и ударили вслед неотвратимо и непреклонно. Получай свое Чудо. Почувствуй то, в чем убеждал других.

Жизнь – не игра.

Он поднялся, когда стрелки часов подползли к двенадцати. Натянул джинсы, надел свитер на голое тело. По радио стали крутить русские группы, он морщился, узнавая знакомые мелодии.

В конце коридора стоял парень с автоматом. Посмотрел на него – под вязаной тканью маски лицо безэмоционально, как у робота-полицейского в кино. Отвернулся. Заров прошел мимо, стараясь держать шаг твердым. Словно мимо злой собаки, томящейся на хилом поводке…

– Простите…

Ярослав обернулся.

– Закурить не будет? – вполголоса спросил парень.

– Сейчас…

Он вернулся в комнату, нашел пачку, ловя себя на суетливости движений. Снова вышел, протянул спецназовцу сигарету.

– Спасибо. – Парень сдвинул маску с горла, закурил от протянутой зажигалки. – Черт, сорвали по тревоге, выскочил с пустой пачкой…

Словно пацан-стройбатовец, в грязном хэбэ и с лопатой в руках, клянчящий у прохожих сигареты…

– Скажите, что с нами будет? – спросил Заров. Зря, наверное, парень сразу замкнулся, посуровел.

– Начальству виднее. Допрос снимут, будут разбираться… Куда вы идете?

– Поссать! – зло сказал Ярослав. – Пропуск надо выписывать?

Кажется, парня проняло.

– Чертовщина творится в городе, – примиряюще буркнул он. – Террор какой-то. Никогда такого не было. Все на ушах стоят.

– Понимаю. Так что, можно дальше проследовать?

– Идите.

Заров добрел до туалета, безукоризненно чистого, сверкающего. Помочился, вышел. Три коридора в три стороны дома. Везде люди с оружием. Меловой контур на полу там, где ранили Шедченко.

Хреновое дело, Визирь… Свобода действий утрачена.

А нужна ли она была тебе – свобода?

Он пошел по направлению к кабинету. Еще один охранник дежурил там, явно старше недавнего собеседника, со злым огоньком в глазах. Ярослав дернул дверь хайретдиновского кабинета, и охранник гаркнул:

– Не положено!

Но дверь уже открылась. Заров увидел генерала в кресле у камина с остекленевшим взглядом, медленно переползающим с Визиря на него. Сам Посланник Власти прохаживался по комнате, вещал:

– Своей задачи не выполнили. Нападавших упустили. На конструктивное предложение не отреагировали. Как это называть?

Он покосился на Зарова, которого уже схватил за плечо, оттаскивая, охранник.

– Генерал, почему нашего друга задерживают?

– Что происходит? – Генерал вскочил, как током ужаленный.

– Товарищ генерал, докладывает сержант Самойленко! – Стальная хватка на плече разжалась. – Пытался войти…

– Пошел в задницу, сержант! – рявкнул генерал. – Почему задерживаете нашего друга?