Визиты

– Язык Библиотеки – это фонетическое письмо, – сказал он. – Трудности даже не в том, что мы не можем пока с уверенностью соотнести символы на обелисках с теми или иными звуками. Главная проблема – как эти буквы складываются в слова, а слова – в предложения. Теория солнечного цикла предлагает начинать чтение с какого-нибудь восточного обелиска, затем, когда его тень точно укажет на другой обелиск, – добавить новый знак, посмотреть на тень от второго обелиска…

– А когда солнце будет в зените – поставить точку в предложении, – любезно подсказал Мартин.

Клим заерзал, буркнул:

– Все гораздо сложнее, но в целом вы поняли… Теория единого уравнения Вселенной гласит, что язык Библиотеки – это на самом деле математические символы, в едином уравнении описывающие все законы мироздания. Его еще называют Уравнением Бога. Девочка камня на камне не оставила от этих теорий. А поддержала мою точку зрения, что язык Библиотеки родственен туристическому языку. Вы знаете, сколько в нем букв?

Мартин задумался. Как ни смешно, но знание туристического вовсе не предполагало понимание его грамматики. Любой прошедший Вратами начинал говорить на туристическом – совершенно свободно и непринужденно.

– В такой же тупик станет ребенок, который уже прекрасно умеет говорить, но не обучен чтению и грамматике, – сказал Клим. – Можно научиться счету – интуитивно, не раздумывая. Но выделить и систематизировать все звуки языка, соотнести их с буквами – это уже предмет научного поиска.

Мартин поднял руки. И сказал – языком жестов, складывая кисти рук с отведенными на девяносто градусов большим пальцем:

«Мы знаем чтение и грамматику. Язык жестов – это и есть азбука туристического».

«Правильно, – безмолвно ответил Клим. – Это так естественно, что мы не задумываемся об этом. Но нас научили азбуке. В туристическом языке сорок семь букв, тринадцать знаков препинания и два числительных. Ноль и единица, двоичный код».

Ребенок, подозрительно уставившийся на взрослых, негромко, предупреждающе заревел.

– Не любит, когда говорят на туристическом жестовом, – пожаловался вслух Клим. – Русский и английский понимает, туристический тоже, а язык жестов – еще нет. Он родился здесь, Вратами не проходил.

– Так в чем проблема? – спросил Мартин. – Даже мне, полнейшему профану, ясно, что язык Библиотеки привязан к туристическому. И, наверное, каждый жест имеет сходство с одним из знаков на обелисках?

– Сложность опять же в направлении чтения, – пояснил директор. – Мы пытались читать расположенные рядом обелиски, пробовали различные направления и комбинации… ничего вразумительного. Лепет ребенка, псевдоречь душевнобольного. Ирина заявила, что знает метод дешифровки. Сейчас большая часть населения поселка отправилась вместе с ней на «точку двенадцать» – это крупный остров, расположенный тремя километрами севернее.

– А вы остались здесь? – поразился Мартин. – В то время как величайшее открытие, быть может…

– Предложенный Ириной метод чтения обелисков я без лишней огласки пробовал два года назад, – сказал директор. – Это несложная корреляция между площадью островов и количеством знаков на них… Никакого результата.

– Вы ей не сказали об этом, – задумчиво произнес Мартин. – Что ж… вероятно, это правильно. Излишнюю восторженность надо лечить.

– Заберите ее отсюда, – сказал Клим. – Прошу вас. Если угодно, я даже подскажу несколько интересных историй для платы ключникам.

Мартин посмотрел в глаза директору:

– Научная ревность?

Клим покачал головой:

– Нет. Девочка, бесспорно, талантлива. Ее опровержение Уравнения Бога было блистательно красивым. Но ей надо учиться. И не здесь, где полно фанатиков и психопатов, а обелиски дразнят взгляд… Сегодня девочка убедится, что ее теория – вздор. Она не сломается, она начнет выдумывать новые подходы… и утонет в обилии материала, в ползании по скалам с рулеткой, в бесплодных спорах и обидах. Уведите ее, Мартин! Она повзрослеет и вернется – чтобы раскрыть тайну Библиотеки.

Мартин протянул директору руку:

– Договорились. Есть только одна проблема – захочет ли она уйти? Даже если мы ее свяжем и дотащим до Станции… вы же знаете не хуже меня: ключники пропустят во Врата лишь добровольцев.

– Мы ей поможем, – усмехнулся Клим. – Сейчас весь наш дружный коллектив вернется вместе с Ириной. Все будут злы и язвительны, насмешки посыплются градом. Особенно постараются те, кого она успела обидеть. Если этого мало – я своей властью велю ей убираться вон… и назову дурой. Девочка гордая, она уйдет.