Вкус крови. Десять историй о русских серийных убийцах

Олю успели отвезти в больницу, но спасти девочку было уже нельзя. Милиции было важно получить от нее показания, и врачи согласились пойти на это. Сохранились записи этих допросов. Сотрудник милиции там так сильно нервничает, ему так чудовищно неловко из-за того, что он должен мучить умирающую девочку, что временами из-за этого ужаса, его голос звучит грубо и бесчеловечно, но именно эти последние слова девочки помогли поймать не только Спесивцева, но и его мать.

Из показаний Оли:

«9 сентября 1996 года меня положили в больницу на обследование по поводу гастрита. В больнице я познакомилась с двумя девушками – Настей, фамилию не помню, и Женей Барашкиной. Иногда, когда была хорошая погода, мы вместе выходили гулять. 24 сентября днем мы втроем вышли из больницы и гуляли во дворе, на улице недалеко от больницы. Когда мы втроем проходили мимо магазина, расположенного у автостоянки, где много киосков, к нам подошла бабушка. На вид она была очень старая, седая, маленькая и худенькая, узнать ее я смогу. Она обратилась к нам за помощью, сказала, что закрыла дверь в свою квартиру и не может открыть, попросила, чтобы мы ей помогли. Мы согласились. Она привела нас к девятиэтажке, мы поднялись на девятый этаж, и эта бабушка постучала в дверь. Дверь открыл мужчина с собакой – черным большим водолазом. Я испугалась, Настя с Женей тоже. Мы стали говорить бабушке, зачем она так поступила, но она сразу молча прошла в квартиру. Этот мужчина стал нас загонять в квартиру. Мы зашли, так как боялись и его, и собаки. В квартире, кроме этой бабушки и мужчины, находилась женщина лет тридцати на вид, черненькая, волос «хвостом». Мужчина этот на вид 27–28 лет, низкого роста, черный волос «ежиком», лицо худощавое, на кисти правой руки татуировка – голая женщина. Он сразу провел нас всех троих в комнату, где стояли комод и кровать, сказал всем сесть, говорил, что он два дня не спал и поэтому злой. Назвался он Андреем. Мы все стали проситься, чтобы он нас отпустил, но он сказал, что сейчас кто-то должен прийти, посмотреть на нас, и если это не мы, то он нас отпустит. Он велел нам сидеть в комнате тихо, выходил, заходил снова. Настя мне предложила ударить его бутылкой по голове и убежать. Бутылка стояла у кровати. Я сказала, что не смогу. Тогда она решила сама его ударить. Андрей зашел, и так как Женя продолжала просить отпустить нас, сказал, что сейчас поставит ей укол успокоительного, принес шприц с желтой жидкостью, взял Женю за руку, велел ей накачать вену.

Настя ударила его сзади бутылкой, но по голове не попала, а попала по плечу. Он достал из кармана нож с кнопкой и ударил ножом в живот Настю. Она сразу присела, стала говорить: «Не надо». Андрей ударил ее еще три-четыре раза ножом в грудь, живот, схватил валявшиеся колготки и стал ее душить. Зашла бабка, спросила: «Что ты делаешь?» Андрей сказал, чтобы уходила, а то и ей достанется. Андрей задушил Настю, лежащую на полу, и когда она перестала шевелиться, позвал бабку, сказал, чтобы она посидела с нами, а он сходит, умоется.

Он ушел, мы с Женей стали просить бабку, чтобы она выпустила нас, она сказала, что найдет ключи и отпустит, и ушла, в комнату больше не заходила, хотя находилась в квартире. Молодая женщина тоже была в квартире, но в комнату не заходила. Мы просидели в комнате до ночи, Андрей говорил, что надо, чтобы труп окоченел. За это время он всячески издевался над нами, принес топор, говорил, что головы отрубит, прислонил топор к шее мне, сказал, что тупой, начал тут же точить, бил нас. Что происходило дальше, я на настоящий момент во всех подробностях сказать не могу, еще не окончательно пришла в себя, так как все эти дни меня Андрей постоянно бил, пристегивал самодельными наручниками к ванне, пинал, говорил, что все равно убьет. Женю также бил. Когда Андрей убил Настю, ночью он велел нам разрезать труп на части, чтобы легче было прятать.

Он дал нам ножовку по металлу, ею мы и разрезали труп, отрезали мясо от костей ножом. Сам он этого не делал, только командовал. Мясом и костями кормил собаку. Отрезанные части мы с Женей носили в ванную, там складывали в саму ванну, бачок. И бабка, и женщина все это видели, присутствовали в квартире. Это точно. Все остальные дни он бил нас с Женей. Сломал руку Жене, разбил ей голову, несколько раз зашивал ей голову сам простой иголкой с ниткой.

Женя ему нравилась, и он постоянно приставал к ней, говорил: «Докажи мне, что ты не б…» Осматривал ее как гинеколог и через сколько дней – не могу сказать, изнасиловал и насиловал постоянно.

Меня он не трогал, только бил. Он заставлял Женю, чтобы она резала себя, но она говорила, что не может, и просила, чтобы он поставил ей какой-нибудь укол, чтобы она не мучилась. Но Андрей ей отвечал, что, наоборот, она будет мучиться, а он – смотреть. Кормил он нас супом из трупа Насти, ел ли сам – я не видела.