Вкус вишнёвой лжи

Так, значит, Костя выкрутился, рассказав сказку про то, что он случайно был рядом, когда на меня напали гопники. В итоге в драке его ранили ножом, а я, такая вся благородная, спасла его. Вот только поверил ли ему мой отец? Он же тот еще хитрожопый, может притворяться, а сам наблюдать и анализировать со стороны.

— Но ты не волнуйся, Константин, мы их найдем и накажем. Так просто они не отделаются… — заверяет его отец.

Стоп. Значит, он уже рассказал, что работает в полиции? Кошусь на Назарова, чтобы проверить его реакцию, но тот продолжает безмятежно улыбаться.

— Так, я ж говорю, что темно было. Все так быстро произошло, что я даже лиц запомнить не успел, — говорит Костя. — Помню только, что их было четверо. А дальше все как в тумане.

— Ничего, разберемся, — успокаивает тот. — Главное, что все живы, все целы.

Смотрит на меня, но я лишь закатываю глаза. Залпом жадно допиваю воду и со стуком ставлю стакан на столешницу.

— Я в душ, а вы тут даже не смейте обо мне сплетничать, ясно? — цокаю языком, выходя из кухни и направляясь в ванную.

Вот же напасть какая! И как его угораздило прийти с утра пораньше, обычно же заглядывает в течение дня, пока я на работе, чтобы бабулю проверить. Дома у него что ли проблемы, раз зачастил сюда?

Еще и строит из себя заботливого родителя. Блин…

Мне требуется около получаса, чтобы привести себя в порядок: душ, волосы, одежда. И вот я уже, взбодрившись, готова покорять миры. Завтракать дома нет никакого настроения, так что перекушу перед работой, а пока нужно забрать Назарова и утащить из дома, прежде чем они с моим отцом успеют побрататься. Лучше бы они вообще не встречали друг друга, столько проблем может быть из-за этого…

Прежде чем вернуться на кухню, я останавливаюсь в коридоре и прислушиваюсь к разговору: отец рассказывает какую-то историю из своей жизни, судя по всему, связанную со мной.

— Я ухожу, — с ходу говорю я, появляясь в дверях и заставляя папу замолчать. — Пошли, — смотрю на Костю.

Тот покорно кивает, поднимается на ноги и, на мое удивление, протягивает руку отцу.

— Приятно было познакомиться, — приветливо улыбается Назаров.

Я скептично кривлюсь. То же мне, джентльмен. Вспомнить только, как он меня в машину вчера запихивал.

— Взаимно, Константин, — папа аж поднимается на ноги, чтобы проводить нас, и пожимает протянутую руку.

Мы выходим в коридор и начинаем обуваться.

— Не забудь разбудить бабушку, — приказываю отцу. — И соседке напомни, чтобы она приходила к нам и проверяла ее. У меня смена сегодня двенадцать часов, я поздно вернусь.

— Конечно. Удачного дня. И тебе, Константин. Заглядывай к нам, всегда рады, — какой-то он сегодня подозрительно милый.

— Не заглянет, — отрезаю я. — Делать ему здесь нечего, — с нажимом, чтобы Назаров понял меня. — Все, — хватаю рюкзак и перевешиваю через плечо. — Мы пошли.

Даже не взглянув на отца, я открываю дверь и выхожу из квартиры.

— До свидания, — невинно говорит Костя, следуя за мной.

Папа закрывает дверь — я подхожу к лифту и нажимаю на кнопку, буквально чувствуя на себе прожигающий пристальный взгляд парня. А еще мне кажется, что отец наблюдает за нами в дверной глазок, и, наверное, Костя тоже об этом думает, поэтому и молчит. Вот только, когда мы оказываемся в кабинке, а двери на за нами закрываются, парень хватает меня за локоть и разворачивает к себе.

— У тебя отец, что, опер? — шипит Назаров, буквально за секунду превращаясь из невинного ребенка в демона.

— Вообще-то следователь, — выпутываюсь из его руки, поджимая губы. — И хватит уже трогать меня, когда тебе вздумается.

Парень шумно вздыхает, облокачиваясь о перила.

— Я даже не знаю, что из этого хуже, — говорит Костя. — Он же в отделении этого района работает?

— Нет, — холодно отзываюсь я. — В другом.

Парень осматривается, ища камеры в лифте, но здесь их нет и сроду никогда не будет.

— В каком?

Впивается в меня взглядом. Я открываю рот, шумно вздыхая. Стоит ли говорить, что мой отец ведет дело сына депутата? Они же меня тогда втянут в еще большие неприятности. А мне это надо? С другой стороны ничего не случится, если я просто предупрежу его об этом.

— В том, на чьей земле тебя ножом пырнули.

— Сука, — бурчит парень. — Набережная — тоже их земля. Значит, и дело парня, которого я битой отхерачил, тоже там. Надо со Стасом перетереть. Со мной поедешь, все расскажешь ему.

— Что? А ты, часом, не охренел? — возмущаюсь я. — Мне на работу надо. И вообще связываться с вами я тоже не хочу. Я уже Стасу сказала, что ничего рассказывать никому не собираюсь.

Лифт останавливается, выпуская нас, и я решительно выхожу из кабинки. На улице Костя снова останавливает меня за локоть.

— Так, Назаров! — злюсь я. — Я иду на работу. Точка. Ты вали, куда хочешь. Точка. Я надеюсь, что больше ни о тебе, ни о Стасе, и вообще об этой ситуации не услышу. Договорились? Я держу язык за зубами, вы меня не втягиваете. У меня и без вас хлопот по горло. А теперь я, с твоего позволения, пойду. Меня ждут двенадцать часов ада.