Вкуси Меня

Высок. Брутален. Силён. Я втянула его аромат. А-а-а-х… Он пахнет как дорогой коньяк с нужной степенью выдержанности, отдавая всеми возможными дубильными веществами, которые этот крепыш смог набрать, пока созревал для меня… Я подняла свои глаза и посмотрела в его тёмные от возбуждения. По его тяжёлому дыханию, по напряжённым мышцам груди, по хлынувшей из раны крови было понятно, что он думает о том же, что и я.

— Можно? — спросила я странным для себя, будто выровненным на автотюне голосом. Переливчатым. Звонким. Женственным. Сексуальным. Томным.

Игнат, не отрывая взгляд от моих полуприкрытых ресницами глаз, медленно кивнул.

Мои пальчики медленно провели по буграм его стальных рук, а потом, резко приблизившись к воткнутому в плоть железу, с силой выдернули препятствие для наслаждения. В голове будто на кристально белом альбомном листе была высечена лишь одна кровавая мысль: “Вкуси! Вкуси! Вкуси!”. Однако, внутри резко возникло какое-то непреодолимое препятствие, будто колёса моего гоночного болида на трассе в секунду сковали железными цепями:

— Можно я чуть-чуть попробую? — я посмотрела на вытекающую из раны кровь, прикусив губу, и грустно соединив брови домиком.

— Можно, — отдавая себе отчёт, но не желая задумываться о последствиях, сказал спецагент. Никогда ещё он не был так сфокусирован, трезв, и одновременно до сказочного полон жизненных сил. Будто только в её присутствии у него за спиной возникли два невероятных своей силой крыла, и это ощущение жизни, полёта прямо здесь и сейчас…

Я облизнулась и нежно, начиная с ряда частых поцелуев кровавых струек из раны, приблизилась к эпицентру удовольствия. Кровь на вкус не была противной или “железной”. Она была как клубничный джем, вишнёвый смузи, мякоть самой сладкой черешни. По мне прошлась волна удовольствия, первая-вторая-третья. Это было как пить солнце, как погружать в радиоактивный двигатель радиоактивный элемент. По коже пульсирующе шли волны мурашек.

Игнат застонал.

— Я хочу тебя, — он тяжело произнёс, сдерживая рык. Его другая, незанятая моими губами рука, с силой взяла меня за запястье и потянула на себя.

Нехотя, я отстранилась. И улыбнулась.

— Так возьми меня… — сказала я ему шёпотом в грудь перед тем как поднять глаза.

Подул сильный ветер сзади.

— Если только об этом подумаешь, — произнёс тихий, вкрадчивый, будто голос самого дьявола из кошмара, — Твоя смерть будет самой болезненной из всех возможных.

Собственник до мозга костей, за которым стояли его слуги, замер, словно ищейка на охоте перед жертвой, и смотрел, как далеко сможет зайти ОНА, и… что важнее, ЧТО именно почувствует он сам, когда…

Её губы дотронулись до кровоточащей руки будущего мертвеца. Глаза Адама в секунду наполнились ядом. Руки сжались.

Слуги сделали синхронный шаг вперёд. Одним жестом отведённой руки назад Адам приказал псам стоять. Его грудная клетка в тесной кипельно-белой рубашке поднималась тяжелее, в разы тяжелее чем у уже успевшего ему изрядно надоесть представителя закона.

Медленно Адам поднёс отведённую в сторону руку к горлу, чтобы расстегнуть пуговку-другую на слишком сдавливающем дыхание плотном материале сорочки. Странно, но прилива любви, про которую так говорят обычные смертные, он не почувствовал. Наоборот, тёмное желание убивать, крушить, раздирать на куски увеличилось в геометрической прогрессии.

Она сладко застонала. Костяшки рук Адама хрустнули. Это не похоже на простое наслаждение кушаньем, это даже не игра с едой. Её сладкие причмокивания были подобны страстным поцелуям-засосам, которые она решила подарить не тому самцу, не своему альфе.

Игнат Шахов закатил глаза и вместо скромного наслаждения тем, что именно она выбрала его в качестве своего первого лакомства, сказал свой смертный приговор вслух про зуд в штанах.

Омерзение, злость, бешенство по щелчку взорвались вулканом в Адаме.

Он подлетел к ним.

— Если только об этом подумаешь, — Адам постарался вернуть себе хладнокровие, чтобы не напугать сбившуюся с верного пути его потерянную девочку, — Твоя смерть будет самой болезненной из всех возможных.

***

Я медленно подняла глаза на Игната. Игнат медленно опустил своё лицо на меня. Не убирая руки от груди блондинистого Аполлона и продолжая смотреть на него перед собой, голосом, полным безразличия, я задала простой вопрос:

— К кому обращаетесь, мужчина? — я улыбнулась и, будто пьяная, повернулась на пятках босых ног к посмевшему дерзнуть мне и моему выбору вампирёнышу. Демонстративно я взяла большую крепкую ладонь Игната и вжала свою руку в его, скрестив наши пальцы.

Про тело Куратора внизу забыли все, и сейчас оно больше напоминало прибившийся валун из текстур мезозоя, чем вариант угрозы.