Владимир Климов

А Ружену Францевну удалось вывезти из Москвы уже под бомбежками. Владимир Яковлевич в один из своих полетов в столицу на очередное совещание взял с собой жену, и только Вера смогла уговорить мать переехать к ним в Рыбинск. К этому времени Маня с семьей уже эвакуировалась в Челябинск, и Ружена Францевна была совершенно одна в холодной опустевшей квартире. Спустя полтора года соседи расскажут, что буквально на следующий день их квартира была разграблена, а часть вещей муровцы обнаружат спрятанными в дымоходе. Но помимо пропажи всех ценных вещей вернувшаяся из Челябинска Маня с удивлением отметит, что все книги перевернуты, а бумаги Владимира Яковлевича и Алеши из письменного стола попросту исчезнут. «Какие-то странные у нас побывали воры», – напишет она Климовым.

Не меньше тревог доставляла родителям Ира. Она словно стремилась охватить все работы разом. Ночами дежурила в горкоме комсомола, составляя списки да разнарядки на предприятия и сельхозработы, а днем по двенадцать часов работала на конвейере, делая патроны. Это небольшое производство было налажено за городом, рабочих рук не хватало, и директор с удовольствием принимал школьников. Не по годам смышленую и ответственную Климову быстро назначили бригадиром, и она руководила артелью пенсионеров, сначала посмеивавшихся над своей юной начальницей. Но девушка была настолько серьезна и добра, настолько трудолюбива, что даже самые нерасторопные стыдились не выполнять норму. Ирина бригада неизменно оказывалась лучшей. Однажды ее работа на конвейере чуть было не закончилась трагедией: платье каким-то образом засосало во вращающееся колесо, а до выключателя не дотянуться. И если бы не появился вовремя один из старичков, выходивший на перекур, быть беде.

После этого случая Ира ушла с производства патронов, записавшись в аэроклуб. На фронте уже появлялись женские эскадрильи, и девушка решила научиться летать, чтобы уйти воевать, как только исполнится восемнадцать. Новая затея дочери совсем не понравилась Владимиру Яковлевичу, надо было что-то предпринимать. И он попросил парторга Голованева привлечь Иру к сельхозработам. Война войной, но надо было кому-то и собирать урожай. Голованев пригласил Иру, объяснил важность поручаемого ей задания – летчицы, конечно, необходимы, но и на фронте, и в госпиталях нужны овощи, поспевшие на полях. И по комсомольскому предписанию направил девушку в деревню с отрядом заводской молодежи.

Не выдержав полной неизвестности о том, что происходит с дочерью, Владимир Яковлевич вместе с женой в один из выдавшихся выходных на машине поехал в дальнюю деревню, где крестьянствовала молодежь. После дождей дороги размыло, машина несколько раз буксовала, пришлось даже на одном переезде обращаться за помощью к трактористу, и только к вечеру родители наконец-то добрались до искомого места. Но как только Ире сообщили, что к ней приехали родители, она опрометью бросилась наперерез.

– Зачем вы приехали? Что вы меня так позорите? Я разве маленькая?

– Ирочка, не сердись, мы же волнуемся. Да к тому же через полчаса нам надо возвращаться в Рыбинск, – виновато заворковала мама.

А отец, спрятав понимающую улыбку, развернул машину и со словами: «Мы проездом», – усадив Веру, тут же направился в обратную дорогу. Главное – дочь жива и здорова, а с остальными проблемами справится сама. Владимир Яковлевич насколько тревожился, настолько и восхищался своими детьми. Хороших ребят они с Верой вырастили, настоящих патриотов.

Небывалый исход

Завод работал на полную мощность, и все-таки моторов не хватало, наркомат требовал постоянного увеличения выпуска. Перед началом войны с конвейера сходило 38 моторов в сутки, в июле – уже на десять больше. А за три месяца, с июля по сентябрь, и без того увеличенный план выпуска – 3371 мотор – удалось перекрыть на 87 единиц. Истребители и скоростные бомбардировщики Як-1, Як-3, СБ, Пе-2, летавшие на рыбинских моторах М-105, М-105П, М-107, все активнее применялись в сражениях. Советская армия, авиация училась противостоять немецким агрессорам, «Люфтваффе» ценой величайших потерь.

Поражения первых месяцев были ошеломляющими. Немцы брали в клещи и уничтожали целые армии. Так было под Белостоком и Минском. В плен попало более 320 тысяч человек. «Страх окружения, – вспоминал маршал Рокоссовский, – был настоящим бичом. Стоило раздаться крикам: „Обходят!” или „Окружили!”, как начиналось беспорядочное бегство войск». Минск был взят 28 июня. Боязнь окружения и неминуемого плена обусловливалась тем, что Сталин заявил: «У нас нет пленных, а есть изменники Родины».

Пятнадцатого июля немцы ворвались в Смоленск, который испокон веков считался «воротами Москвы». Но здесь немецкая военная машина впервые затормозила, встретив более или менее серьезное организованное сопротивление. Впервые советские войска нанесли немцам, хотя и небольшое, но поражение – отбили у них Ельню. Четыре дивизии были награждены за это званием гвардейских.