Владимир Маяковский. Роковой выстрел

Кроме всего прочего, в стихотворении Маяковского «Славянский вопрос-то решается просто…» нет как раз фразы из очерка «Ездил я так», которая стала заглавием стихотворения. Между тем, т. н. «славянский вопрос» обсуждался как раз в Чехословакии на рубеже 1926–1927 гг., и главными действующими лицами острейшей дискуссии были тогдашний министр иностранных дел и, с определенного момента, премьер-министр Чехословакии и, с определенного момента, лидер Народной партии, старый активист славянского движения, фанатичный русофил К. Крамарж. Таким образом, контекст очерков и стихов Маяковского, и книги Эренбурга был более чем актуален, а включение текстов чехословацких политических деятелей в комментарий к травелогам советских писателей представляется необходимым.

Это тем более важно, что Маяковский всячески подчеркивает полуофициальный характер своего визита, отмечая роль ВОКСа и советских постпредств в организации поездки. Да и отзывы на свой вечер Маяковский приводит по письму выдающегося филолога-слависта P.O. Якобсона, который, однако, выполнял в Праге не совсем научную миссию: он был работником отдела печати пражского постпредства СССР, то есть лицом официальным.

В Чехословакии P.O. Якобсон оказался в связи с деятельностью Красного Креста и организацией репатриации русских военнопленных. Эту деятельность чешско-немецкий исследователь Т. Гланц характеризует как «разведывательную миссию». Деятельность Якобсона была столь активной, что «чешская полиция и русские эмигранты считали Якобсона советским шпионом». В январе 1923 года полиция устроила обыск на его квартире. По-видимому, после этого Якобсон «с согласия тогдашнего полпреда» перестал быть официальным сотрудником советской миссии и, в изящной формулировке Наркомата иностранных дел «спустя некоторое время неофициально стал работать». Однако, по крайней мере, к середине 1925 г. Якобсон – снова лицо официальное, пресс-атташе полпредства и участник сложной дипломатической (и не только) игры».

25 февраля 1925 г. Предсовнаркома СССР А.И. Рыков – по инициативе академиков – обратился к Политбюро ЦК ВКП(б) с предложением об oрганизации 200-летнего юбилея Академии наук. Тогда же все советские полпредства получили указание подготовить списки иностранных делегаций.

Правда, «в апреле Коллегия НКИД полностью одобрила списки РАН, однако и после этого отбор «гостей» продолжался – теперь уже непосредственно отделами Наркомата. И на этой стадии «возражений» почти не встречалось. Проблемы возникли лишь со славянскими учеными: подотдел балканских стран назвал «безусловно нежелательным» приезд В.Н. Златарского, профессоpa истории из Софии, а также профессоров Л. Милетича (София) и А.И. Белича (Белград), и рекомендовал по отношению к болгарам «свое гостеприимство сократить». Ко 2 мая подоспело одобрение академического списка иностранным отделом ОГПУ, желавшим исключить только слависта Я.М. Розвадовского из Кракова».

Знаменательно, что уже в 1925 г. формировался кадровый состав визитеров в Москву по линии Всеславянского комитета, который будет создан в годы Второй мировой войны. Пока же один из главных деятелей этой будущей организации 3. Неедлы – доктор Карлова университета, а впоследствии, в 1952 г., писатель и Президент Чехословацкой академии наук – «засветился» при подготовке юбилея Академии: «ВОКС настойчиво требовал приезда своей креатуры – членов различных обществ «новой России», «сближения с СССР», «друзей СССР» и т. д. Особенно активным оказался товарищ Калина – первый секретарь полпредства и одновременно уполномоченный ВОКС в Чехословакии, и добивавшийся приглашения в Ленинград целой делегации «Общества сближения с новой Россией» и особенно его председателя Зденека Неедлы. Его кандидатуру поддерживала и председатель ВОКС – О.Д. Каменева. Понятное дело, чешские ученые противились избранию подобных членов делегации и в итоге добились своего.

Летом 1925 г. Якобсон – при поддержке полпреда В.А. Антонова-Овсеенко – предложил пригласить на академический юбилей президента Масарика, причем действовал профессионально и рискованно. «Чтобы гарантировать успех операции, Якобсон, по всем правилам шпионского искусства, организовал утечку информации, рассказав чешскому журналисту Шромму, вхожему в дом Масарика, о желании полпредства видеть президента в СССР. Шромм не подвел, и Т. Масарик «случайно узнал» об этом, после чего Антонову-Овсеенко ничего не оставалось, как просить наркома Г. В. Чичерина «воздействовать» чтобы Масарик был приглашен».

Современный историк подчеркивает, что «Якобсон не только уговорил своего полпреда В. А. Антонова-Овсеенко предложить эту идею НКИД, но и разгласил ее, сообщив о приглашении Масарика в Ленинград своему знакомому – директору Французского института в Праге профессору А. Фишелю.