Владимир Маслаченко: «Пеле повезло, что он не играл против меня»

1957 г. Тренировка на Королевском стадионе в Стокгольме

1969 г. Проводы в Лужниках. А. Крутиков. В. Маслаченко, Г. Хусаинов. Проводили их уныло и беззвучно — при почти пустых трибунах

Сборная СССР перед чемпионатом Европы 1960 г. Лужники

Тяжела ты, вратарская доля! Фото Н. Селюченко, 1961 г.

Поединок с Муртазом Хурцилавой

1960 г. Торжественная встреча в Лужниках сборной СССР — победительницы Кубка Европы

Сборная СССР, финал Кубка Европы 1960 г., Париж

Орден «Знак Почета» вручает секретарь Президиума Верховного Совета СССР М. А. Яснов. Фото Н. Малышева

Звезды спорта — звезды телеэфира. Группа комментаторов Главной редакции спортивных программ Гостелерадио

Владимир Маслаченко берет интервью у главного редактора журнала «Киккер» Карла-Хайнца Хайманна. Фото Ф. Кислякова

у С. Алейникова, игрока «Динамо» (Минск) и сборной СССР

Новые времена — новые соперники

Раскаленный эфир

Чемпионат мира 2002 г., Япония

Австрия, Альпы, Майерхоффен

Франция, Ля Сьота, 1997 г.

Две глыбы

Потом, в семидесятых, когда Маслаченко уже не было в команде, произошло неслыханное: ведомая тренерами А. Крутиковым и Г. Хусаиновым команда вылетела в первую лигу. Еще принимая «Спартак», они предложили Маслаченко стать начальником команды, но он отказался — потому что не верил в них. Это было его личное мнение, он этим мнением ни с кем не делился и в душе желал им успеха. Но не верил. Так и вышло. И вот теперь, когда катастрофа произошла, после долгих и мучительных раздумий Старостин понял, что задачу срочного возвращения команды «Спартак» в высший дивизион может решить только один человек, один тренер — динамовец К. И. Бесков. Старостин, конечно, знал о его трудном характере, несговорчивости, о неспособности воспринимать не только критику, но подчас и просто советы. И тем не менее лучшей кандидатуры Николай Петрович не видел. Так он принял это решение. Его правильность подтвердили дальнейшие события. Уже в следующем сезоне «Спартак» добился права вернуться в высшую лигу, а затем быстро занял привычное место в элите советского футбола.

Однако Бесков не только сделал дело, к которому его призвали, но уже не смог и не захотел остановиться в утверждении своего полновластия в команде. На этом пути они и «сшиблись» со Старостиным.

Простое разделение ответственности и полномочий на административно-хозяйственное управление, с одной стороны, и руководство учебно-тренировочным процессом — с другой в исполнении Старостина и Бескова оставалось скорее формальным, нежели реальным, действенным, ибо каждому из них было тесно в своей очерченной зоне, и тот и другой стремились вырваться из нее. Впрочем, и тот и другой в своей предыдущей жизни, в других подвластных им командах, именно так и понимали свое место, свои задачи, так и действовали. И это им сходило с рук — в силу масштаба личности каждого. Правда, Старостин всегда и во всем был и оставался более гибким, более тонким и дипломатичным. Того требовали интересы дела, интересы команды. Он, несомненно, проявлял эти свои качества и в личных отношениях со старшим тренером. Но все же вместе они оказались плохо сочетаемы. Кто-то должен был уступить часть своего поля, пусть даже законную часть. Или же каждому следовало оставаться на своей. Но не получалось. И не получилось. Так продолжалось девять славных и мучительных лет.

При этом за всю свою продолжительную жизнь в футболе Бесков не добился таких успехов, как в «Спартаке». Но успехи он относил только на свой счет и не очень стремился это скрывать.

Соответственно себя и держал. Похоже, он был не прочь избавиться от Старостина. Но не получалось, и немалую роль здесь сыграл Андрей Старостин, который, будучи не менее дипломатичным, чем его старший брат, всякий раз улаживал назревавшие конфликты между Старостиным и Бесковым. В конце концов дуэль завершилась победой начальника команды: Старостин показал старшему тренеру кто в доме хозяин. Накануне Этого События в первом часу ночи Старостин позвонил Маслаченко (наверное, далеко не первому) и произнес всего лишь одну фразу: «Завтра я его уволю!»

Бесков ушел. Старостин взял Романцева. Но потом горько жалел об этом.