Дмитрий Боровков

Владимир Мономах

Между историей и легендой

Серия «Новейшие исследования по истории России» основана в 2016 г.

Оформление художника Е. Ю. Шурлаповой

* * *

Введение

Владимир Мономах является одной из самых известных и одновременно одной из самых противоречивых фигур русской истории. Его уникальность среди других представителей рода Рюриковичей заключается в том, что он был одним из немногих связанных родственными узами с византийской аристократией; первым и единственным, за исключением Ивана IV Грозного (1533–1584), правителем средневековой Руси, чья деятельность известна нам не только по летописям, но и по «документам личного происхождения» – «Поучению к детям», автобиографическому перечню «путей и трудов», описывающему военные походы князя с тринадцати до шестидесяти четырех лет, и письму к двоюродному брату Олегу Святославичу, написанному осенью 1096 г. (далее в тексте все три произведения, принадлежащие перу Мономаха и сохранившиеся в тексте Лаврентьевской летописи 1377 г., именуются «Поучением»). Казалось бы, раз деятельность Владимира Мономаха документирована лучше, чем деятельность других русских князей, оценка его личности должна быть объективнее, чем в остальных случаях, однако достаточно привести несколько характеристик, данных Владимиру Мономаху крупнейшими отечественными историками, чтобы убедиться в том, что это не так.

С. М. Соловьев считал, что «Мономах принадлежит к тем великим историческим деятелям, которые являются в самые бедственные времена для поддержания общества, которые своею высокою личностию умеют сообщить блеск и прелесть самому дурному общественному организму», однако представлял его своеобразным «князем-консерватором», отмечая, что «Мономах вовсе не принадлежит к тем историческим деятелям, которые смотрят вперед, разрушают старое, удовлетворяют новым потребностям общества; это было лицо с характером чисто охранительным, и только. Мономах не возвышался над понятиями своего века, не шел наперекор им, не хотел изменить существующий порядок вещей, но личными доблестями, строгим исполнением обязанностей прикрывал недостатки существующего порядка, делал его не только сносным для народа, но даже способным удовлетворять его общественным потребностям» [1].

Н. И. Костомаров писал, что «между древними князьями до татарского периода после Ярослава никто не оставил по себе такой громкой и доброй памяти, как Владимир Мономах, князь деятельный, сильный волею, выдававшийся здравым умом посреди всей братии князей русских», около имени которого «вращаются почти все важные события русской истории во второй половине XI и первой четверти XII века» и который «может по справедливости быть назван человеком своего времени». Однако тот же автор отмечал, что, «рассуждая беспристрастно, нельзя не заметить, что Мономах в своих наставлениях и в отрывках о нем летописцев является более безупречным и благодушным, чем в своих поступках, в которых проглядывают пороки времени, воспитания и среды, в которой он жил»[2].

Согласно М. С. Грушевскому, «Мономах дорожил общественным мнением и старался облекать свои действия в благовидную форму», однако «можно указать несколько фактов, которые не совсем согласуются с традиционным обликом его». В представлении исследователя он «обладал ясным практическим умом, отличался необычайной энергией и деятельностью, замечательным тактом; нельзя заподозревать искренность его набожности, его любви к Русской земле; несомненно, он не был злым, лукавым человеком, но в то же время собственная выгода неизменно фигурирует в его деятельности и ею обуславливаются его поступки»; в то же время «Мономах не был чудом века, как называют его некоторые, а лишь одним из замечательнейших его представителей…»[3].

М. Д. Приселков отмечал, что Мономах, «сын греческой царевны из дома Мономахов, полугрек по крови и семейным связям дома с императорскими домами Византии, был личностью замечательной по многим своим дарованиям и по значительному образованию. Он единственный из наших князей – писатель, не без вкуса и способности воздействовать на читателя. О нем можно судить не только по летописным данным о его деятельности, но и по его литературным трудам, и по отзывам ближайших его современников (Василий, автор повести об ослеплении Василька, митрополит Никифор) <…>. Недоверчивый к подчиненным и вообще к людям, Мономах во всем любил брать львиную долю работы на себя и был большим самовластцем, не терпящим чужих указаний, наставлений и советов, тем более, конечно, опеки. Стремясь на киевский стол, Мономах до времени не открывал себя целиком, стараясь не отпугнуть от себя или не вооружить, но когда он сел на Киев, сомкнув в своих руках давно небывалую политическую и земельную мощь, тогда он повел себя открыто, не стараясь прикрыть или ослабить впечатление»[4].