Владимир Набоков: русские годы

В другом политическом контексте кадеты были бы просто умеренными либералами, но в царской России их уверенность в том, что за ними — моральное право и общественное мнение, их решимость основать новую систему власти вопреки желанию тех, кому власть принадлежала в данный момент, превращали кадетов в радикальных реформаторов⁵⁰. Они выступали за то, чтобы на смену монархическому произволу пришел закон: основные свободы — личности, мнения, слова и собраний; равенство перед законом вместо юридически закрепленной дискриминации в зависимости от класса, вероисповедания и национальности; законодательное собрание, избираемое прямым, тайным, всеобщим и равным голосованием, и ответственность министров перед законодательной властью. Кадеты отнюдь не утверждали, что необходим выбор между конституционной монархией и республикой: они выступали за конституционную монархию лишь из стратегических соображений, так как ее установление в стране представлялось им более реальным. Владимир Набоков всегда придерживался тех же взглядов: «Я готов принять любой режим — социалистический, роялистский, дворницкий — при условии соблюдения свободы мысли и тела»

⁵¹. Однако кадеты с их требованием гарантированных свобод мало чем отличались от революционеров в глазах царя, который был полон решимости передать своему сыну унаследованную им самим власть во всей ее полноте. На самом же деле кадеты, в отличие от настоящих революционеров, предпочитали силу общественного мнения насилию. В этом и заключалось непреодолимое препятствие на их пути: одни лишь настроения в обществе не были достаточно убедительным аргументом для правительства, готового в крайнем случае призвать на помощь войска и всю их огневую мощь.

Свою основную задачу кадеты видели в предоставлении свобод личности и создании такого репрезентативного законодательного органа, в котором могли бы проходить дебаты между представителями самых разных слоев населения страны. Установление определенного экономического порядка имело для них второстепенное значение. Однако неверно видеть в них либеральных сторонников принципа laissez-faire[21]

.

Кадеты были не буржуазной партией (в количественном отношении российская буржуазия все еще составляла незначительное меньшинство), но «партией профессоров». Не имея реальной социальной базы, они полагались лишь на моральную силу идей. Восемьдесят процентов населения страны до сих пор составляло крестьянство, живущее в нищете или на грани нищеты. Кадеты намеревались облегчить его положение, проведя насильственное отчуждение помещичьих земель (с предоставлением соответствующей компенсации) и их перераспределение среди работающих на них крестьян. Как сказал один из профессоров-кадетов, эта партия требовала от «помещиков и капиталистов больших и серьезных жертв в пользу неимущих масс, нимало не беспокоясь о том недовольстве и озлоблении, которое их требования вызывали у привилегированных слоев общества»⁵². В.Д. Набокова гораздо больше вдохновляла конституционная, чем социальная программа кадетов, но, как верный член своей партии, он выдвигал в Думе и ее социальную программу. Поскольку Владимир Дмитриевич, по словам его сына, «столь ценил радости, доступные только при большом состоянии»

⁵³, его готовность отстаивать политику насильственного отчуждения земель нужно рассматривать как еще одно подтверждение бескорыстия российской интеллигенции⁵⁴

.

Задачи кадетов во многом совпадали с чаяниями крестьян, огромное большинство которых не разделяло социалистических взглядов, но стремилось лишь к увеличению земельных наделов в частном владении. Однако с 1905 года умами крестьян завладели эсеры, сохранявшие свое влияние до 1918 года, когда Ленин разогнал Учредительное собрание, где они составляли большинство. Крестьян привлекало выдвинутое эсерами требование отчуждения всех помещичьих земель без предоставления каких-либо компенсаций; при этом, правда, мало кто обращал внимание на то, что землю предполагалось передать в общинное, а не индивидуальное пользование. Несмотря на то что эсеры были сторонниками террористических актов, кадеты сохраняли близость с этим демократическим крылом интеллигентов-социалистов. Позднее, в эмиграции, Владимир Набоков также познакомился и подружился с некоторыми известными лидерами эсеров (Владимиром Зензиновым, Ильей Фондаминским, Вадимом Рудневым), издававшими его произведения, и с большим удовольствием выслушивал их рассказы о конспиративном прошлом.