Владимир Путин. Продолжение следует

Патриотизм – это несомненная и главная часть мировоззрения В. В. Путина на всем протяжении его жизни – от школьных лет и до положения главы государства. В СССР национализм не считался частью советского патриотизма. С большим подозрением относились к националистическим концепциям и во времена Бориса Ельцина. Не использовал лексики русских националистов и В. В. Путин. Поэтому его слова на совместной с А. Меркель пресс-конференции о том, что «Дмитрий Медведев не меньший – в хорошем смысле слова – русский националист, чем я, и не думаю, что нашим партнерам будет с ним проще», вызвали некоторую растерянность и множество комментариев как в российской, так и в зарубежной прессе. «В Брюсселе и в других европейских столицах, – свидетельствовал британский журналист Тони Барбер, – все были крайне удивлены заявлением В. Путина, ибо нас научили считать, что национализм это Очень Плохо во всех смыслах» [63] . «Я считаю заявление Путина одним из наиболее значимых событий прошедшего месяца, – писал российский политолог В. Третьяков. – Причем произошло это совсем неожиданно, да и сам вопрос не предполагал такого идеологически брутального ответа. Однако Путин сказал то, что сказал» [64] .

Комментаторы и наблюдатели обратили внимание прежде всего на определение «националист», хотя главная часть высказывания В. В. Путина заключена как раз в оговорке – «в хорошем смысле слова». Известный российский идеолог и евразиец Александр Дугин в серии очерков «Либерализм – угроза человечеству» писал: «Интуитивно стремясь сохранить и восстановить суверенитет России, Путин вошел в конфликт с либеральным Западом и его глобализационными планами, но и в альтернативную идеологию это не оформил» [65] . Это утверждение не слишком верно. Конфликт Владимира Путина с либеральным Западом не имеет антагонистического характера, и Владимир Путин никогда не собирался «оформлять» какую-то развернутую антизападную идеологию. Более того, Владимира Путина можно назвать не только европейцем, но и западником, но, опять-таки, «в хорошем смысле слова». В «хорошем смысле слова» В. Путин как рыночник, так и социалист, он и либерал и консерватор, формируя новую российскую идеологию, Владимир Путин хотел бы включить в нее здравые идеи из всех других современных идеологий и принять на баланс новой России все ценности ее прежних эпох, включая, естественно, и советскую эпоху. В отличие от Бориса Ельцина В. В. Путин не радикал. В отличие от советских лидеров он не догматик.

На вопрос о том, что является главным в его системе ценностей, Владимир Путин неизменно отвечал, что главными он считает моральные ценности. «Россия, – говорил он, – это древняя страна, с древними, глубокими традициями и с очень мощным моральным фундаментом. И этот фундамент – это любовь к своей Родине, это патриотизм. Патриотизм в лучшем его понимании. От чего нам нужно, безусловно, избавляться? Нужно избавляться от того периода в нашей советской истории, когда мы пытались возглавить мировую социалистическую или коммунистическую революцию и стать лидерами, мировыми лидерами этого движения, когда мы пытались навязывать другим странам то, как они должны жить. Мне кажется, что это ошибка, которую совершал не только Советский Союз, но это было очевидно и характерно для Советского Союза. И от этого, безусловно, нужно избавляться. Что считаю возможным в общем и целом сохранить и что нужно развивать? Обозначу крупными мазками. Нужно развивать уважение к своей истории, несмотря на все ее проблемы. Нужно сохранять любовь к своему Отечеству. Нужно проявлять максимальную заботу об общих моральных ценностях и на этой базе консолидировать российское общество. Считаю это абсолютным приоритетом» [66] .

«Главной ценностью для государства, – продолжил и пояснил свою мысль Владимир Путин несколько позже, – является человек. Человек – это абсолютный приоритет государства, и одновременно это стратегический, государственный ресурс, и мы намерены этот ресурс сберегать, приумножать и развивать. Нет сегодня более серьезной и важной задачи» [67] . В рамках коммунистической идеологии такой взгляд на ценность отдельного человека пренебрежительно обозначали понятием «абстрактного гуманизма».