Владимир Святой. Создатель русской цивилизации

Имя этого персонажа «Кальдимар» известно из единственного источника – исландской саги. Славянское звучание, стоящее за ним, воссоздается с трудом – разве что некое «Кладимер», «Кладимир»? Если имя мятежного князя попросту не забылось в чужеземном предании и не было искусственно срифмовано сказителями саги от «Вальдимар» – Владимир. Справедливой, – вероятно, справедливой, – выглядит догадка о том, что княжил Кальдимар в Чернигове, на Левобережье, в непосредственном соседстве с печенежской степью. В таком случае он был последним представителем древнего, родственного Рюриковичам княжеского рода, первые упоминания о котором относятся к началу Х века.

Мотивы выступления Кальдимара в этом случае более или менее ясны. Киевский родич не походил на своих предков. Он окончательно перестал быть «первым среди равных». Прежние «великие и светлые князья» исчезли с политической сцены Руси – все, кроме Кальдимара. Отмирало и «всякое княжье». Сыновья Владимира сидели почти во всех ключевых городах. Верная киевскому князю Церковь выстраивала свою иерархию подчинения, и в нее оказывался включен и Чернигов, как центр крупнейшей юго-восточной епархии. Помимо прочего, Чернигов по мере укрепления южных границ оказывался в плотном кольце княжеских крепостей с сильными постоянными гарнизонами. После назначения Мстислава в Тмутаракань, коей подчинялась и Белая Вежа, кольцо почти замыкалось. Владимир не воевал с «великими и светлыми князьями» своего «рода», поскольку таковых почти и не осталось. Но черниговец не мог не задумываться о своей судьбе.

Итак, выступление против Киева в 1009 году являлось почти что жестом отчаяния. Но из этого не следует, что оно было лишено амбиций. Кальдимар высказал претензии на киевский стол. Ничего нелепого в этом не было, если Владимиру припомнили происхождение и братоубийство. Мы не знаем точно степени свойства черниговского рода с Рюриковичами. Но сравнение русско-византийских договоров Х века наводит на мысль, что в середине X века именно в Чернигове правил Игорь, по матери племянник киевского тезки. Если так, то Кальдимар приходился Владимиру троюродным братом или племянником. Законно происходя из знатного рода, он имел не меньше прав на Киев, чем «робичич». По саге, он не предъявлял претензий ранее только из-за своей молодости. Возможно, в своих притязаниях он прибег к помощи враждебной Руси части печенегов – такое допущение высказывалось в науке, хотя достоверных подтверждений нет.

К чести Кальдимара, он – по крайней мере, так представляет дело сага, – не желал предавать вожделенную «отчину» Киев на поток и разграбление. Застав Владимира врасплох, он подступил к рубежам Киевщины и тут же предложил достойный выход, личный поединок с кем-нибудь из княжеской дружины. Судя по этой сцене, Кальдимар определенно принадлежал к бесшабашным «храбрам» уходящей эпохи. В свое время от такого способа завершения войны отказался даже Святослав. Кальдимар, конечно, описывается сагой как сильный и смелый молодой воитель. Собственно, сага и подтверждает нашу его характеристику, утверждая, что, «обделенный» киевским наследством, он немало промышлял грабительскими походами. Если Кальдимар действительно был малолетним при захвате Владимиром Киева, то в описываемое время ему было немногим за тридцать.

Киевский князь рисковать ни собой, ни своими воинами не хотел. Сначала он предложил Кальдимару поделиться землями, но тот наотрез отказался, желая всего или ничего. Он вновь потребовал или полновесной битвы в чистом поле – или поединка. Дружина, собранная Владимиром на совет, высказалась за битву с дерзким находником. Князей-разбойников с Киева хватило в былые времена, и потакать этой пародии на Святослава никто не собирался. Владимир, однако, не собирался и губить русских воинов с обеих сторон. Сойдясь в поле с войском Кальдимара, он теперь уже сам предложил ему поединок. Разумеется, сам князь, пусть и доселе бодрый телом, биться не желал и решил выставить на бой кого-нибудь из дружинников. Охотник сражаться с прославленным воителем Кальдимаром отыскался не сразу – недаром дружина изначально предпочла поединку сражение. Но наконец вызвался прибывший за год до того в Киев на службу исландский варяг Бьёрн. Он сошелся с Кальдимаром и после ожесточенной схватки, уже тяжело раненный сам, прикончил его. Враги, оставшись без предводителя, предпочли рассеяться согласно условиям договора. Залечив раны и получив от князя щедрые дары, Бьёрн следующей весною вернулся в родные края.

Эпизод оказался столь мимолетен и незначителен, что спустя века помнился лишь в роду исландского героя. Междоусобица, которая вполне могла открыть дорогу на Русь Дикому Полю, пресеклась, не начавшись. Но именно тогда, вероятно, пришел конец самостоятельному от киевских Рюриковичей Черниговскому княжеству. На несколько десятилетий Чернигов вообще лишился своих князей, перейдя в прямое подчинение Киеву. Видимо, как и во Владимире-Волынском, верховным правителем города считался в те годы местный епископ.