Читаем Владимир Высоцкий полностью

В «одиночку» отправлен мудрец.

Хорошо ли ему в «одиночке»?

1977

ПРИТЧА О ПРАВДЕ И ЛЖИ

Булату Окуджаве


Нежная Правда в красивых одеждах ходила,

Принарядившись для сирых, блаженных, калек, —

Грубая Ложь эту Правду к себе заманила:

Мол, оставайся-ка ты у меня на ночлег.

И легковерная Правда спокойно уснула,

Слюни пустила и разулыбалась во сне, —

Грубая Ложь на себя одеяло стянула,

В Правду впилась – и осталась довольна вполне.

И поднялась, и скроила ей рожу бульдожью:

Баба как баба, и что ее ради радеть?! —

Разницы нет никакой между Правдой и Ложью, —

Если, конечно, и ту, и другую раздеть.

Выплела ловко из кос золотистые ленты

И прихватила одежды, примерив на глаз;

Деньги взяла, и часы, и еще документы, —

Сплюнула, грязно ругнулась – и вон подалась.

Только к утру обнаружила Правда пропажу —

И подивилась, себя оглядев делово:

Кто-то уже, раздобыв где-то черную сажу,

Вымазал чистую Правду, а так – ничего.

Правда смеялась, когда в нее камни бросали:

«Ложь это все, и на Лжи одеянье мое…»

Двое блаженных калек протокол составляли

И обзывали дурными словами ее.

Стервой ругали ее, и похуже чем стервой,

Мазали глиной, спустили дворового пса…

«Духу чтоб не было, – на километр сто первый

Выселить, выслать за двадцать четыре часа!»

Тот протокол заключался обидной тирадой

(Кстати, навесили Правде чужие дела):

Дескать, какая-то мразь называется Правдой,

Ну а сама – пропилась, проспалась догола.

Чистая Правда божилась, клялась и рыдала,

Долго скиталась, болела, нуждалась в деньгах, —

Грязная Ложь чистокровную лошадь украла —

И ускакала на длинных и тонких ногах.

Некий чудак и поныне за Правду воюет, —

Правда, в речах его правды – на ломаный грош:

«Чистая Правда со временем восторжествует!..»

Если проделает то же, что явная Ложь!

Часто, разлив по сту семьдесят граммов на брата,

Даже не знаешь, куда на ночлег попадешь.

Могут раздеть, – это чистая правда, ребята, —

Глядь – а штаны твои носит коварная Ложь.

Глядь – на часы твои смотрит коварная Ложь.

Глядь – а конем твоим правит коварная Ложь.

1977

ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ ТЕЛЕВИЗИОННОЙ ПЕРЕДАЧИ «ОЧЕВИДНОЕ – НЕВЕРОЯТНОЕ» ИЗ СУМАСШЕДШЕГО ДОМА – С КАНАТЧИКОВОЙ ДАЧИ

Дорогая передача!

Во субботу, чуть не плача,

Вся Канатчикова дача

К телевизору рвалась, —

Вместо чтоб поесть, помыться,

Уколоться и забыться,

Вся безумная больница

У экрана собралась.

Говорил, ломая руки,

Краснобай и баламут

Про бессилие науки

Перед тайною Бермуд, —

Все мозги разбил на части,

Все извилины заплел —

И канатчиковы власти

Колют нам второй укол.

Уважаемый редактор!

Может, лучше – про реактор?

Про любимый лунный трактор?!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Поэты 1840–1850-х годов
Поэты 1840–1850-х годов

В сборник включены лучшие стихотворения ряда талантливых поэтов 1840–1850-х годов, творчество которых не представлено в других выпусках второго издания Большой серии «Библиотеки поэта»: Е. П. Ростопчиной, Э. И. Губера, Е. П. Гребенки, Е. Л. Милькеева, Ю. В. Жадовской, Ф. А. Кони, П. А. Федотова, М. А. Стаховича и др. Некоторые произведения этих поэтов публикуются впервые.В сборник включена остросатирическая поэма П. А. Федотова «Поправка обстоятельств, или Женитьба майора» — своеобразный комментарий к его знаменитой картине «Сватовство майора». Вошли в сборник стихи популярной в свое время поэтессы Е. П. Ростопчиной, посвященные Пушкину, Лермонтову, с которыми она была хорошо знакома. Интересны легко написанные, живые, остроумные куплеты из водевилей Ф. А. Кони, пародии «Нового поэта» (И. И. Панаева).Многие из стихотворений, включенных в настоящий сборник, были положены на музыку русскими композиторами.

Антология , Евдокия Петровна Ростопчина , Михаил Александрович Стахович , Фёдор Алексеевич Кони , Юлия Валериановна Жадовская

Поэзия
Монады
Монады

«Монады» – один из пяти томов «неполного собрания сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), ярчайшего представителя поэтического андеграунда 1970–1980-x и художественного лидера актуального искусства в 1990–2000-е, основоположника концептуализма в литературе, лауреата множества международных литературных премий. Не только поэт, романист, драматург, но и художник, акционист, теоретик искусства – Пригов не зря предпочитал ироническое самоопределение «деятель культуры». Охватывая творчество Пригова с середины 1970-х до его посмертно опубликованного романа «Катя китайская», том включает как уже классические тексты, так и новые публикации из оставшегося после смерти Пригова громадного архива.Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия / Стихи и поэзия