Владимир Высоцкий без мифов и легенд

Все дни до похорон (25, 26, 27 июля) у Театра на Таганке сти­хийный траурный митинг... В окне-витрине возле кассы был выстав­лен портрет Высоцкого с извещением о его смерти, а также сооб­щение о том, что доступ к телу будет открыт в понедельник 28 чис­ла, с 10 часов утра.

Его смерть перестала быть только пугающим слухом, казалось, и на этот раз благополучно опровергаемым. В окне рядом с порт­ретом появилась надпись: «В это трудно поверить, об этом страш­но подумать».

Перед портретом толпа, тихие разговоры, весь подоконник и весь тротуар перед ним был усыпан букетами, на подоконнике го­рели свечи. Крутили магнитофонные записи с его песнями, чита­ли и клали рядом с цветами стихи, посвященные ему, переписыва­ли стихи самого Высоцкого. Днем июльское солнце палило немило­сердно, и люди зонтами укрывали цветы, чтобы не завяли.

Вечером в театре спектакль — «10 дней, которые потрясли мир».

Ю. Любимов вышел на сцену и сказал:

— У нас большое горе... Умер Высоцкий... Прошу почтить...

Зал встал...

О том, что некролога не будет, Высоцкий предвидел... Еще осе­нью 63-го он писал:

И хоть путь мой и длинен, и долог,

И хоть я заслужил похвалу, —

Обо мне не напишут некролог

На последней странице в углу.

Но я не жалею!

Некролога не было. Было сообщение о смерти 25 июля в пра­вом нижнем углу четвертой страницы «Вечерней Москвы».

27-го в театре собрались все, чтобы обсудить техническую сто­рону похорон. После обсуждения долго не могли разойтись. Вспо­минали свои последние встречи с Высоцким... Каждому казалось, что он видел что-то предвещающее смерть... Многие просто не ве­рили в случившееся...

Л.Филатов: «Сообщение о смерти Володи не оглушило меня, потому что я... не поверил. Много ходило слухов... что Володя по­весился, порезал вены, в общем — умер... все ерунда, даже на эту тему ходили шутки, что когда про артиста говорят, что он умер, это вроде к добру — долго будет жить. Поэтому и в этот раз как-то от­несся спокойно. Только когда увидел в гробу...»

Вечером в 20 часов — спектакль «Гамлет». Спектакль отме­нен...

Ю.Любимов: «Он должен был играть 27-го, когда мы отменили спектакль, и никто не вернул билеты. Ни один человек. И, по-моему, даже деньги никто не потребовал...»

Почти всю ночь А.Шнитке и Ю.Любимов монтировали сопро­вождающую фонограмму для панихиды. Предполагалась трансляция фонограммы через колонки на улицу, но это власти запретили.

А на сцене друг Высоцкого, талантливый и молчаливый худож­ник Давид Боровский, строил последнюю декорацию для последне­го появления актера на сцене...

Еще с вечера у театра стали собираться люди. Но в час ночи их разогнали поливальными машинами, которые готовили Таганскую площадь к скорбному и жаркому дню прощания... За «поливалка­ми» везли металлические заграждения, перегородили всю Верхне-Радищевскую...

К ночи прибавилось народу на улице перед домом. С балкона восьмого этажа были видны обращенные вверх лица. Весь подъезд был усыпан цветами, горели свечи. Люди стояли всю ночь 25-го и последующие ночи до похорон. Плакали все. Не стесняясь. Как по родному...

Поздно ночью прилетела Марина Влади вместе с сыном — Пет­ром. В Шереметьево ее встречали В.Янклович и Б.Серуш. Завели в комнату, где лежал Высоцкий. И тактично оставили одну...

И в горе, и в радости поведение большинства людей одинако­во, но многое в словах и действиях Влади в дни прощания для ок­ружающих было странным. Не соответствовало действительности и описание событий этих дней в книге воспоминаний Влади.

М.Влади: «Это такой шок, такой ужас, что я могу сказать, что все эти дни я была как бы не в себе... Как будто я снималась в кино... как будто не я... как будто не он лежал, не я стояла тут...»

Дмитрий Чижков: «...Я как фотограф имел возможность, не привлекая к себе внимания, рассмотреть Маринино лицо, попы­таться представить себе ее душевное состояние. И неожиданно я по­нял, что эта женщина, оказавшаяся в сложнейшей и драматической ситуации, совсем не растеряна. В безмерном своем горе она пре­дельно собрана, сосредоточена, словно уже приняла какие-то глу­боко продуманные, может быть пока скрываемые от посторонних решения — как же ей жить дальше...»

26 июля художник Юрий Васильевич Васильев вместе со своим сыном Михаилом, студентом Строгановского училища, по просьбе Ю.Любимова снимает посмертную маску Владимира Высоцкого. Ва­сильев был хорошо знаком с Высоцким. Он был художником спек­таклей «Павшие и живые» и «Пугачев», был знаком со скорбным ре­меслом создания посмертных портретов. В свое время он делал по­смертную маску турецкого поэта Назыма Хикмета...

В 14 часов 10 минут Васильев по всем правилам наложил мас­ку, как это делал всегда. Когда же он попытался ее снять — это ока­залось невозможным. Как будто какая-то сила прижала ее к лицу. Юрий Васильевич вспоминал, что он обратился к Высоцкому: «Во­лоденька, отпусти». Неожиданно легко маска снялась.