Владимир Высоцкий. Сочинения в 2 томах

— Ого! Мы нервничаем! Наверное, мы поссорились, — посочувствовал благообразный. — Ничего, обойдется! Лезьте скорее наверх, молодой человек, — говорил он, кривляясь, но так, чтобы в купе не слышали. — Вот так! И постарайтесь уснуть. И вы, девушка. Поскорее! И потом, пояс носить вредно. Ложитесь! Вот и молодец.

В купе «девушка» нажала на спуск. Вспышка, и никакого звука, только сквозь окно заметно было, что как будто упала какая-то фигура — вероятно, стрелочника, потому что поезд промчался мимо небольшого разъезда.

— Ты уверен, что попал? — сдавленным шепотом спросил «молодожен».

— Да! Всю обойму! По-моему, он даже не успел вскрикнуть. Повалился как мешок с дерьмом. Можешь считать деньги!

— Хорошо! Теперь в постель. Они должны уснуть за двадцать минут, понял? Не раздевайся.

— Да, но они могут заметить!

— Они ничего не заметят. Они пьяны. А потом, им нет никакого дела. Ложись! — «Молодожен» полез наверх. — Покойной ночи, дорогая!

В коридоре язвили:

— Он говорит ей сейчас, наверное: «Покойной ночи, дорогая!» — потешался благообразный.

В купе «девушка» ответила:

— Покойной ночи, дорогой!..

В коридоре человек с неприятным лицом передразнил женским голосом:

— «Покойной ночи, дорогой!»

— Я думаю, теперь уже можно. — И он снова осторожно постучал.

Ответа не было.

— Как быстро уснули, канальи! — восхитился благообразный и открыл дверь.

В купе было темно, а за окном мирно мелькали огни и деревья.

— А проводник так и не пришел! Напился, мерзавец, и спит, — проворчал человек с неприятным лицом, укладываясь наверху. — Ну, ладно, я сплю!

— Я тоже, — ответили снизу, уже засыпая.

Все стихло, а через минут двадцать поезд начал замедлять ход, будто кто-то вырвал стоп-кран.

Едва он остановился, как «молодожены» словно по команде поднялись. Их спутники давно спали, а верхний вдобавок храпел в голос.

— Быстрее! — сказал «молодожен» шепотом. — Он стоит полторы минуты.

— Снегу навалило по колено. Можем не успеть. — Переодетый девушкой был уже на ногах.

Они взяли два небольших саквояжа и осторожно вышли. Храп сверху тотчас прекратился, и человек с неприятным лицом бодро спрыгнул вниз. Благообразный уже сидел в одном нижнем белье, потом лихорадочно оделся. Было заметно, что оба они ни минуты не спали и вовсе не были пьяны.

— Ты думаешь, они ничего не заподозрили? — спросил неприятный.

— Я уверен! Как то, что мы все еще стоим. К тому же они слышали весь наш разговор у двери. Я думаю, мы неплохо сыграли. Такое хамство убедит хоть кого.

Они пристально смотрели в окно на две удаляющиеся фигуры.

— Только бы на разъезде все сделали как надо! — Благообразный даже передернулся.

— Ну знаешь, там ведь не олухи сидят! Мы бы предупредили их в случае чего. А раз сигнала не было — все должно было идти по плану. Так что, старина, теперь мы можем выпить по-настоящему, — предложил человек с неприятным лицом.

Спутник его полез за флягой.

— Только не перепутай. А то напоишь нас этим гнусным зельем. Кстати, как там наш проводник?

— Он спит и видит цветные сны. Проспит до завтра. Ну! За удачу.

— И за домик с яблонями.

— И за лучшую в мире женщину.

— И все равно — за удачу!

— Только торопись — мы должны идти.

— Ничего. Пусть отойдут подальше.

Они выпили.

И вдруг благообразный вскрикнул:

— Они возвращаются!

Двое снаружи спешили обратно к поезду. Они почти бежали, потому что поезд медленно тронулся.

— Ты видел, они успели сесть? — спросил неприятный, потому что фонарный столб остался позади и снаружи была кромешная тьма.

— Не думаю. Мне показалось, сначала были какие-то вспышки, а потом они вернулись, — ответил благообразный.

— Какие вспышки?

— Черт их знает! Будто кто-то сигналил. Тише! Кто-то вошел в соседнее купе.

— Тебе показалось! Все спят.

— Хорошо, если бы прав был ты!

— Что будем делать?

— Спать. У нас нет никаких инструкций на этот случай.

— Зато есть приказ — действовать по обстановке.

— Но ведь ты же не знаешь, черт побери, этой обстановки!

— Мы выясним! Ах, как пригодился бы сейчас проводник!

— Проводник будет спать до завтра.

— Я уже понял, — Он вытащил из кармана какой-то прибор и трижды сказал в него: — Что-то случилось. Мы остаемся в поезде. Объекты вернулись.

В это время из соседнего купе послышался странный звук. Похоже, что кричала женщина, которой заткнули рот.

— Что бы это могло быть? — заволновался человек с неприятным лицом.

— Кто-то кричит, а кто-то не хочет, чтобы кто-то кричал, и затыкает ему рот, — невозмутимо прокомментировал благообразный.

— Как я понимаю, сон отменяется.

— К сожалению. Такая обида, я уже сообщил в Центр, что все в порядке, и вот!

Пробил третий звонок, и экспресс, быстро набирая скорость, помчался через материк.

В вагоне первого класса, какие были в 1975 году, проводник с подносом, на котором стоял коньяк, виски и джин, вошел в первое купе. Всего в вагоне четыре купе, но ему суждено было зайти только в первое…

— Не откажите в любезности поставить наверх мои вещи, — попросила дама бальзаковского возраста молодого мужчину лет тридцати, шикарно одетого и страшно интеллигентного с виду.