Владимир Высоцкий. Воспоминания

Благодаря воспоминаниям Виктора Турова имеется уникальная возможность ознакомиться с рассказом самого Высоцкого о поездке в Сочи. При этом надо иметь в виду, что для Высоцкого-артиста главным было впечатлить слушателя (а в данном случае близкого друга) остротой самой фабулы рассказа, ее сюжетной канвой. Отсюда некоторые расхождения в наших версиях. Впрочем, читатель сумеет сам сделать нужные выводы.

Итак, Виктор Туров подтверждает, что Высоцкий действительно собрался в Сочи для поправки здоровья: «Так вот, Володя, услышав, что я еду отдыхать, проговорил задумчиво: «Да, мне тоже следовало бы съездить куда-нибудь на отдых. Хорошо бы в санаторий подлечиться, а затем помириться с Мариной...»

А далее следует уже рассказ самого Высоцкого в изложении Турова: «Володя, получивший какой-то гонорар, отдаёт его целиком Карапетяну, с которым решил ехать на юг, и говорит:

— Знаешь, Давид, у меня к тебе просьба. Если я даже буду просить, требовать денег на выпивку — не давай! Если ты мне друг, ты мою просьбу уважишь.

На том и порешили. Прилетают они в Сочи. Поселяются в апартаментах люкс и «приступают» к отдыху. Море, чудесный воздух, тепло. Отдыхай да радуйся...

— И конечно, Высоцкому, как человеку активному, живому, деятельному, становится скучно? — спрашивает у Турова интервьюер.

— Именно.

На третий день Высоцкий бочком подошел к Карапетяну:

— Всё это хорошо, но бутылочка коньячка нам бы не помешала...

Тот — ни в какую. Не слышит.

Володя походил-походил и опять:

— Ну давай, что уж там!

Давид:

— Нет, и точка! Договор дороже денег.

Высоцкий в третий раз штурмует крепость — и опять неудача. Тогда он не на шутку разгневался, хлопнул дверью и исчез.

Само собой разумеется, что в элитно-престижном санатории Володю узнавал каждый второй, ибо его популярность была очевидной. И не требовалось ему говорить: «Я — Высоцкий», — чтобы любая компания была к его услугам. И происходило то, о чём потом эти «друзья» будут всем говорить: «Мы были с самим Володей Высоцким».

Так и произошло. Через некоторое время Володя приходит в номер «хороший», да не один, а с толпой новых приятелей. И началось такое! Так продолжалось один день, другой, третий.

А на четвёртый день администрация санатория, не выдержав, навела справки и сказала Володе:

— Если не хотите неприятностей (а в санатории отдыхали высокопоставленные чиновники), — тихонько заканчивайте этот бедлам. Иначе будут приняты меры.

И Володя ничего больше не придумывает, кроме того, что нужно мотать в Одессу, потому что «в Одессу надо позарез»...»

А вот как запомнилась эта поездка мне.

Хотя Володя действительно отдал мне всю имеющуюся наличность, никаких обещаний не давать ему денег на выпивку он у меня не просил. Но, конечно, подразумевалось, что на сей раз я не буду так покладист, как обычно.

Когда мы из Адлера добирались на такси до санатория, Володя попросил водителя остановиться у первого попавшегося кафе, объяснив мне, что «завязать» вот так сразу будет ему не по силам. Я вошел в его положение, но тут же взял слово, что больше изводить меня по этому поводу он не будет. И, приняв 150 граммов коньяку, он безропотно дал себя увезти.

Размеры и интерьер супружеского номера люкс привели нас в замешательство. Широченные кровати, золочёные бра, хрустальные вазы с фруктами — одним словом, классический набор номенклатурного комильфо. Все ж таки готовились принимать вице-президента общества СССР— Франция, видного члена братской компартии. Володина импровизация с нелепой заменой несомненной кинозвезды на сомнительного дружка не показалась остроумной ни главному врачу, ни обслуживающему персоналу, ни отдыхающим. Им, застигнутым врасплох, оставалось лишь делать хорошую мину при плохой игре.

На фоне вальяжных сановников и их раскормленных жён мы выглядели белыми воронами. Конечно же, Володю узнавали (особенно женщины), но, узрев рядом с ним вместо роскошной колдуньи отощалого субъекта кавказского облика, разочарованно фыркали. Рейтинг Высоцкого среди партийного бомонда стремительно падал. Да и могло ли быть иначе? Ведь Высоцкий и санаторий — «две вещи несовместные».

Наспех поужинав, поделившись первыми впечатлениями, мы вернулись в номер, слабо представляя себе, как убить время до отхода ко сну. Отрадной особенностью этого санатория было то, что там запрещалось, да и негде было, пить. Это, конечно, сильно облегчало мою задачу — суметь устоять перед натиском Володи. После выпитого коньяка он был ещё на взводе и буквально изнывал от бездействия. Увидев телефон, он кинулся к нему и стал заказывать Москву, тщетно пытаясь дозвониться до подмосковного дома отдыха в Рузе, где во время зимних каникул восстанавливались «таганцы». Он искал там Татьяну. Да, ещё утром он уговаривал полететь с ним Марину, а вечером ему нужна была уже Таня.

Метания! Ссоры с Мариной и попытки примирения с Таней. И наоборот. Как часто он слышит от Тани: «Ты женился на своей Марине, вот и иди к ней!»