Владимир Высоцкий. Встречи, интервью, воспоминания

— Обычно мне кто-то что-то рассказывает или я сам что-то вижу, потом это откладывается и когда-нибудь всплывает (я сам даже не знаю когда) в какой-нибудь из вещей…

В другой раз на традиционный вопрос, как рождаются его песни, он тоже легонько приоткрыл занавес:

— Рождаются необычно. Вдруг сердце начинает сильно биться. Просто невозможно лежать. Встаю, начинаю ходить по комнате и чувствую: песня вырывается наружу, сама вырывается.

Но встречаются и высказывания более обстоятельные:

— Вот ты работаешь, сидишь ночью… И тут словно кто-то шепнет тебе… Напишешь строку… Вымучиваешь… Потом — песня уже с тобой, иногда она мучает месяца по два. Когда «Охоту на волков» писал, она меня замучила. Мне ночью снился один припев. Я не знал, что буду писать. Два месяца звучало только: «Идет охота на волков, идет охота…» Песня все время с тобой живет, не дает возможности спокойно отдыхать. Она все время тебя гложет, пока ты ее не напишешь…

Что же касается самой «технологии» этого процесса, Высоцкий описывал ее так:

— Сейчас, в последнее время, я уже больше работаю с белым листом бумаги и ручкой, но всегда со мной рядом гитара и магнитофон. И иногда приходит раньше мелодия, иногда приходит раньше ритм, иногда приходит раньше текст.

На вопрос корреспондента Болгарского радио о том, как Высоцкий понимает творческую индивидуальность, он ответил так:

— Признак любой личности — это неповторимость. Она определяет индивидуальность. У настоящего художника — свой мазок, своя манера, по которой вы сразу можете определить: это он. Даже фотографа, если он талантлив, вы можете узнать по его работам. Скажем, у нас есть такой человек — Валерий Плотников, его выставка сейчас в Ленинграде. Ну ни с чем не спутаешь его работу. По этому же признаку я выделяю и певцов и авторов — по признаку неповторимости.

О спонтанном характере своего творчества Высоцкий говорил так:

— Вдохновение посещает меня неизвестно когда. Иногда в самолете летишь, иногда вдруг ночью просыпаешься часа в три и не можешь потом отойти от стола до утра.

Однажды на просьбу слушателей дать какой-нибудь совет тому, кто в первый раз взял в руки гитару, он ответил коротко и ясно:

— Никому не подражать!

А в другой раз развил эту мысль:

— Если говорить серьезно, я никогда никому не подражал и считаю это занятие праздным… И вообще призываю всех людей, которые пробуют свои силы в сочинительстве, — пишите, как сами видите, как сами понимаете. И в жизни интересно иметь дело с человеком, который является личностью, со своим мнением, своими суждениями…

Приведенные высказывания, конечно, не охватывают всех принципов творчества Высоцкого. Но очерчивают самые главные. Просто невероятно, что за два десятка лет он создал около семисот песен и стихотворений. Его трудоспособность была феноменальной. Для работы ему не нужны были никакие особые условия, достаточно скромного угла. Его не смущало присутствие других людей в комнате, он к этому привык с детства.

Отмечая, что Владимир был не только работоспособен, но и «работолюбив», Марина Влади свидетельствует: «Он мог писать везде: в гостиницах, на теплоходе, на кухне, на даче у друзей, в гостях — всюду». Каждый, кто бывал в его доме на Малой Грузинской, замечал, что стол Владимира придвинут к стене. Не потому, что не хватало места. Так было во всех его квартирах. Он любил работать лицом к стене, которая должна была быть совершенно гладкой. Старался устроиться в углу, а если это было невозможно, огораживал себя шкафом или этажеркой. Белая стена перед ним напоминала экран.

Ночами написаны многие из его песен, музыку он сочинял тихо, приглушенно, «под сурдинку», потому что все вокруг спало. Сочинял он и «в уме», во время длительных перелетов, закрыв глаза и свободный от всего земного…

Андрей Вознесенский говорил, что во время работы над стихами Высоцкий не выключал телевизор, находившийся за его спиной. Он писал и мурлыкал, подыгрывая себе на гитаре, и музыка будущей песни вливалась в поток событий и слов. Тщательно правил свои стихи и мелодии, доработка свидетельствует о высокой его взыскательности, о настойчивой шлифовке языкового и музыкального материала. «Из бумаг Высоцкого видно, как он работал над словом, — отмечает Белла Ахмадулина и продолжает: — У него много вариантов одной строки. Он истинный подвижник именно литературного дела».

С точки зрения техники стихосложения произведения Высоцкого не безупречны. В них встречаются шероховатости, строфы разной протяженности, сюжетные композиции иногда размыты, растянуты.

Когда стихотворение поется, можно не уловить отдельных его дефектов. В напечатанном тексте они бросаются в глаза. Что это? Плоды беспомощности? Или, может быть, недосмотра? Недоработки? Небрежности? Поспешности?