Владимир ЗАЯЦ - Гипсовая судорога

Он тоненько пискнул и стал отступать к двери. Пришла дикая и несвоевременная мысль: «А кто должен вскрывать погибшего судмедэксперта?»

В следующее мгновение произошло нечто, предотвратившее кровавое побоище. Куски кресла затрепыхались, словно живые. Они выскользнули из рук медиков и, коротко мелькнув в воздухе, с глухим стуком соединились. Изумлённым взорам явилось абсолютно целое кресло.

Неугомонные медики вознамерились повторить акт вандализма и разом качнулись в сторону кресла.

Но произошло ещё одно событие, сразу умерившее их пыл.

Помещение вдруг наполнил тяжёлый голос невидимого существа:

— Пошли прочь! — в голосе слышалась явная угроза. — И не вздумайте повторять подобное! Ваши тайные пружины для меня явные. Вон!!!

Кресло, влекомое невидимой рукой, исчезло в потолке. Жёлтые от скудного освещения, а ещё более от неприятных предчувствий, эскулапы побрели прочь. Последними, не глядя друг на друга, вышли Тагимасад и Петел.

13

На пятиминутку Эбис и Дмитрий чуть не опоздали. Пришлось сесть впереди.

Рядом с ними сидели только двое коллег. Ближе— Тагимасад. Он был мрачен и то и дело потирал небритый подбородок. Петел, сидящий с краю, горбился и от этого казался ещё меньше. Огромный заводной ключ как-то странно и дико торчал над его головой; масляно поблёскивали погнутые лопасти.

Сидящие сзади коллеги шушукались и бросали на патанатома и психиатра странные взгляды.

Эбис почувствовал, что произошло нечто из ряда вон выходящее.

— Что случилось? Что такое? — расспрашивал он, выворачивая шею.

— Эти двое… Вчера вечером… — принялись объяснять соседи.

Честноков повернул в сторону говоривших свой клювонос и грозно призвал к тишине. Собеседники подавились словами и торопливо повернулись к руководителю, глядя на него прилежно и преданно.

— Случился пренеприятнейший случай! — возвестил он, обильно хмурясь. — Я его единодушно осуждаю. Надеюсь, конечно, что вы присоединитесь ко мне. Как говорится, кто не с нами, тот не у нас.

Эбис, не зная, что же произошло, страдал. Как случилось, что на сей раз он узнаёт обо всем в последнюю очередь?!

Собрание походило на дурной сон. Большинство из выступающих — грязные и исцарапанные, будто побитые дровами, — несли с трибуны малопонятный вздор. Нет, в отдельности каждое слово имело смысл. Но вот фразы, из них составленные… Как ни напрягался Дмитрий, не мог он уразуметь, что же конкретно хотят сказать выступающие.

Из выступлений с неизбежностью явствовало лишь одно: судмедэксперт, он же патологоанатом, Тагимасад и психиатр Петел виновны, а потому должны быть осуждены общественностью и наказаны административно.

И тут Честноков сухим деревянным голосом вы-стучал неожиданную для друзей фразу:

— Сейчас от имени терапевтов выступит товарищ Эбис.

Главный склонил голову, прицелился носом в Дмитрия Марковича и, сверля его острым птичьим взором, произнёс:

— Приготовиться терапевту выездной бригады станции скорой помощи Дмитрию Марковичу.

Как же так? Как выступать? О чём говорить, если до прихода на пятиминутку они не знали ничего да и сейчас имели весьма неопределённое представление о случившемся? Отказаться бы надо от выступления! Сказать, что так, мол, и так…

Дмитрий взглянул на товарища, и ему почудилось, что лицо его расплывается в клубах какого-то тумана.

— И не вздумай отказываться, — процедил тот, не открывая рта. — Всё погубишь! Не видать тебе квартиры, как светлого будущего. Слушай внимательно, как я буду говорить. Попробуешь пересказать мою речугу своими словами.

Он встал и повёл плечами, поправляя сбрую, удерживающую заводной ключ. Уверенным шагом, чуть пружиня, с лёгкой заговорщической улыбкой Эбис взошёл на трибуну.

Дмитрий старательно вслушивался в звуки эбисового голоса. Сердце билось с такой силой, что порой выступающего он не слышал.

А выступал Эбис лихо. Начал он в мажорных тонах. Сообщил о больших достижениях коллектива, возглавляемого тов. Честноковым. Указал на работоспособность указанного коллектива и здоровый в нём моральный климат, который в значительной степени является заслугой руководства. «Однако, есть ещё между нас…» Тут голос Эбиса стал печален, задрожал. Обвиняющий перст его был направлен на усердно кающихся злоумышленников. В конце, когда Эбис призвал сплотить ряды, а равно усилить борьбу, голос его вновь обрёл силу.

Закончив речь, Эбис сошёл с трибуны с видом человека, хорошо поработавшего и ясно о-сознающего значимость своей работы.

Он плюхнулся на место и, повернувшись к Дмитрию, скорчил отвратительную рожу и подмигнул.

Зал аплодировал долго. Похлопали даже осуждаемые.

— Слово имеет Дмитрий Маркович…

Эбис подтолкнул Дмитрия. Тот с усилием встал и побрёл к помосту сквозь сгущающийся туман. Перед ним в такт его шагам раскачивалась трибуна, над которой висела картина местного художника. С картины с угрозой смотрели на Дмитрия трое зверского вида богатырей в белых халатах и белых же намордниках. Из неестественно вывернутой руки одного из них торчал устрашающей величины скальпель.

Дмитрий долго топтался у возвышенности в поисках ступеней. Зал тихо веселился.