Владислав Листьев: Послесловие

Тогда еще не было мобильных телефонов, но «Motorola» ввела пробную линию по городу. У нас было шесть раций. Так мы и связывались друг с другом. Маркелов и Калитин поехали в «Останкино», все наши бригады разъехались по точкам. А мы рванули на Шаболовку. Кроме «видовцев», там уже были Лёня Ярмольник, Якубович и Ворошилов.

ЛЕОНИД ЯРМОЛЬНИК. Мы сидели с Владом у меня на даче. Чего-то смотрели, болтали. А потом в какой-то момент Влад сказал, что надо ехать. Решили поехать на «Ниве» моей жены — машина такая неприметная, пролетарская. Ехали по пустой Москве. С одной стороны, это было абсолютное мальчишество, с другой — мы понимали опасность происходящего. Когда подъехали к проходной Шаболовки, рядом стоял автобус с омоновцами. И было непонятно, как они на нас отреагируют. А главное, неясно, за кого они, грубо говоря: за белых или за красных. Никто не знал, что будет в следующую секунду. Машину нам посоветовали оставить во дворе жилого дома. Мы оставили, пошли в студию. Там уже собрались все «видовцы».

АЛЕКСАНДР ЛЮБИМОВ. Мы практически не договаривались, кто и что будет говорить в эфире. Такие вещи мы вообще никогда не обсуждали — столько лет вместе!

АНДРЕЙ РАЗБАШ. Мы сели, и каждый мог произнести все, что считал нужным. Ведь были и остаемся командой. Мы просто одного поля ягоды. Те, кто делал «Взгляд», посчитали, что не могут остаться в стороне. Но в отличие от тех, кто звал на баррикады, мы понимали, что все происходит только от слабости власти. Нам была отвратительна сама идея защиты слабой власти людьми. Тем более что все было создано руками самой власти — Ельцин, Руцкой, Хасбулатов, это все одно и то же. Все они создали предощущение взрыва, когда еще чуть-чуть — и всех разнесет к чертовой матери вместе со страной. Поэтому смысл моего выступления сводился к тому, что нельзя выходить из конституционного поля, ответственность несет Кремль, правительство. А у правительства есть вооруженные силы, так пусть профессионалы этим и занимаются. Нельзя прикрываться людьми. Острее всех сказал Саша Любимов, и это вызвало бурю негодования.

ЛЕОНИД ЯРМОЛЬНИК. Ему больше всех и досталось. Обо мне тоже кто-то написал: что это за клоуны, вроде Ярмольника, вышли на манеж. Вообще все это полная хреновина. Всегда легче оценивать, чем делать. Не стоит все это обсуждения. Не из этого состоит жизнь. Строго говоря, Влад был не совсем согласен с Сашей. Ему был понятен Сашин посыл, но не форма, не слова, в которые он его облек. Хотел сказать «мама», а сказал «тетя»! Вот на этом уровне. К тому же все были на взводе, и Сашка от нервов просто нажал не на ту клавишу.

Осуждать его за это глупо. Одно то, что ребята приехали и вышли в эфир, уже был поступок. Люди должны были понять, что мы испытываем то же самое, что и они. А что делать в этой ситуации, никто не знал.

АЛЕКСАНДР ПОЛИТКОВСКИЙ. Нашей задачей было избежать кровопролития. Влад, как всегда, пытался все сглаживать. Любимов произнес довольно резкие слова, которые отчасти приписали и мне. Я их не произносил, но никогда от них не открещивался. Тогда еще было ощущение команды.

ЛЕОНИД ЯКУБОВИЧ. Для меня постулат «не важно ЧТО, а важно КАК» имеет абсолютную величину. Не дай Бог, пролилась бы кровь. Ситуация изменилась, и но толпе очень даже могли бахнуть. От того, что немного сошли с ума, от безнаказанности. И Саша Любимов был, по сути, прав. Но он это не так сказал, не так стонировал фразу. Попал в какой-то странный мажор. Шесть лет назад казалось, что все, что они говорят, автоматически понятно всем. Так бывает, когда преподаватель слишком торопит события. Преподаватель не может требовать от ученика всей полноты знания. А в той ситуации информированному-то человеку было не разобраться. А ведь существует психология толпы. Повернуть ее с плюса на минус очень легко. Вот этим посылом руководствовался Саша и был прав, потому что могла произойти трагедия.