Владислав Листьев: Послесловие

Михаил ГОРБАЧЕВ: Думаю, то, что мы собрались здесь, это очень важно. Прежде всего для того, чтобы разделить горе. Горе, которое легло на семью, горе, которое легло на останкинцев, на коллег Влада, так мы привыкли его называть, и горе, которое касается всех нас, потому что уже не вернешь жизни. (...) Что же происходит? И что делать? Это вопросы, на которые надо уже отвечать. Я не думаю, что нам надо паниковать. Я не думаю, что нам нужно сейчас сказать: вот все мы попробовали уже за 10 лет этой демократии на разных ее этапах и давайте с ней прощаться, она нам не подходит. Думаю, это была бы самая большая ошибка и это было бы изменой тому, чему служил Влад. (...) Это было бы изменой всем тем, кто сделал ставку на то, что мы можем через демократию, через свободу, выходя из несвободы и выходя из тоталитаризма, прийти к той стране, о которой мы действительно мечтали. (...) Я не думаю, что мы должны сделать вывод: нужно отказываться от демократии. Сегодня у нас о демократии можно только в известном смысле говорить. (...) Сегодня и есть авторитарная власть, та самая «сильная власть», и Конституция под эту авторитарную власть. И вот это происходит в условиях могучей, сильной власти, опирающейся на Конституцию. (...) Надо, чтобы демократия касалась всех: и меня, и Президента, всех вас, всех нас. Это будет самая крепкая власть. Самая надежная. Все остальное — безвластие, беспредел. Я слушаю сегодня министра Ковалева. Он говорит, что надо взять, выделить некую совокупность депутатов, журналистов, бизнесменов и взять их под охрану. Или под контроль, я задаю вопрос? Нам нужен правовой порядок, и не для какой-то совокупности, а для страны. Иначе ничего не получится и все планы наши напрасны. И еще он добавил, что не надо останавливаться перед чрезвычайными мерами. А я всегда говорю, что не надо останавливаться перед проведением законных мер. Законы, это я чувствую, не работают. Не раскрыто одно преступление, другое, третье, законы не действуют, прокуратура не действует, суды не действуют.