Владивосток-3000

— Я слышал что-то… Давно слышал, с детства, — тихо говорит Влад. Он сжимает кружку с дымящимся кофе, но не пьет. Его голос становится необычно серьезным, обычные улично-гопнические интонации куда-то деваются. — Я никогда не верил… У нас в детстве было много легенд — про подводные ходы на остров Русский, про таежных летающих людей на сопке Пидан, про спрятанный в катакомбах секретный флот, но я думал, что все это просто легенды…

— Для некоторых и море — легенда, — говорит Каплей.

— Я всегда думал, что все эти мифы — так, фантастика…

Офицеры молчат.

— Это и есть, — наконец говорит Каптри и замолкает. После паузы продолжает чуть нараспев:

— Это и есть. Фан-та-сти-ка…

4

В штормовые 80-е и 90-е годы ХХ столетия великая страна оказалась неспособной жить по-старому. Далекая тихоокеанская окраина страны, носившая название «Приморский край» (в самом этом названии уже присутствовало нечто уничижительное — край, окраина, дыра… Тот же самый нежелательный оттенок носила и формулировка «Дальний Восток», содержащая в себе хорошо спрятанное, но все же пренебрежение — сродни выражению «долгий ящик»), жить по-старому тоже не могла. Но жить вместе со всей страной по-новому не захотела тоже. Это был недолгий бурный период пожирания суверенитетов, когда всем скомандовали: «Можно!». Некоторые части некогда единого организма объелись, и их долго еще рвало этим непереваренным суверенитетом. В Приморском крае все сложилось, можно сказать, снайперски четко: идеально совпали место, время, персоналии, желания и возможности. Воспользовавшись моментом, командование Тихоокеанского флота, ранее входившего в систему Военно-морского флота Советской империи, объявило о самостоятельности и провозгласило Тихоокеанскую республику. Метрополии, выронившей из рук рычаги власти и вынужденной из-за событий на Кавказе, в Прибалтике и Приднестровье действовать на несколько фронтов, пришлось с этим смириться, тем более что войсковые части, которыми был буквально напичкан юг Дальнего Востока (от Тихоокеанского флота с его авианесущими крейсерами и атомными подводными ракетоносцами до мотострелковых дивизий и подразделений космических войск), поддержали новую власть и пообещали защищать от любого внешнего врага ее «вплоть до».

Войны, к счастью для всех, не случилось, если не считать смешных попыток острова Рейнеке отделиться и учредить маленький местный Тайвань. Для возвращения Рейнеке в конституционное поле Тихоокеанской республики хватило одного взвода морпехов — выяснилось, что всю бучу с самоопределением рейнековцев заварил один местный полусумасшедший изобретатель. Были еще выступления со стороны удэгейцев и других немногочисленных аборигенов, но они успокоились, получив гарантии сохранения тайги, широкую автономию в составе республики и право заниматься традиционными промыслами — рыбалкой и охотой. Агрессивных поползновений извне не было: Тихоокеанский флот, космические и ракетные войска были хорошим противоядием от подобных соблазнов.

Владивосток всегда был городом неочевидной судьбы. Он мог бы вообще не возникнуть, а мог появиться в другом облике — как английский Порт-Мей или китайский Хайшеньвэй. Однажды в своей истории он уже существовал в качестве «порто-франко», в какой-то период был занят разномастными интервентами; он менял судьбу несколько раз, потому что никакой заранее предначертанной судьбы у Владивостока не было. Он совершал исторические зигзаги с легкостью подростка, путешествующего автостопом и «вписывающегося» в случайные жилища. Военно-морской Владивосток-3000 возник именно так — с одной стороны, закономерно, с другой — случайно.

Позднейшие попытки Москвы объявить новую власть Тихоокеанской республики «хунтой» и «пиночетовщиной» так и ограничились пустыми заявлениями. Даже недоверчивые международные наблюдатели признали, что уровень поддержки власти со стороны жителей республики весьма высок, а с правами человека и гражданскими свободами дело в бывшем Приморье обстоит куда лучше, чем в «материковой» России (сами тихоокеанцы, подобно жителям Камчатки, начали называть Россию «материком»; «поехать на материк» означало поехать в «большую Россию»). Странное сочетание военно-морского порядка и вольницы «порто-франко» (Владивосток вновь стал свободным портом) превратило Тихоокеанскую республику в свободную, веселую, драйвовую, процветающую страну. Это многих привлекало во Владивосток — пожить, позажигать, подышать свежим морским воздухом. Сюда нередко бежали от прогрессирующего безумия московской, да и других мировых властей. Здесь наблюдался удивительный правопорядок, хотя на улицах почти не было видно милиции.