Владычица Эббона

Из её показаний получается, что на сильнейшую менталистку Академии и одну из сильнейших в Ковене, тоже было оказано воздействие, что уже само по себе уму не постижимо. И лишь спустя время, а точнее почти целый месяц, ей всё-таки удалось это воздействие на свой разум осознать, вычленить, побороть и осмыслить. 

А ещё, оказывается, справившись со своей бедой, рыжая магесса смогла помочь прийти в себя и Неису. Тот, после того, как заманил моего брата в ловушку, организованную в Форсэде, всё это время пребывал в весьма неадекватном и отстранённом состоянии. 

После Неиса эта деятельная и неожиданно полезная особа ещё раз обследовала Лонса, который после покушения на меня стал овощем, и сделала некоторые очень ценные предположения.  

– Не буду вдаваться в подробности, изложу суть её выводов, – сложив перед собой пальцы домиком, вещает Синн.

А я же, внимательно слушая, параллельно пытаюсь никак не реагировать на имя своей бывшей преподавательницы в его устах, ибо это крайне глупо с моей стороны. Ну правда, глупо. Но от одной мысли, что он с ней за этот месяц далеко не один раз общался, даже если при этом ещё и допрашивал, меня начинает разбирать настоящая злость. 

– Азария утверждает, что её подтолкнули к тем эмоциям, к которым она была и так склонна. Ревность, злость на тебя и меня, желание убрать конкурентку. И устранили внутренние сдерживающие факторы, диктуемые здравым смыслом, толкая на решительные действия, – озвучивает Синн интересное толкование её попытки поковыряться в моих мозгах. – В случае с Неисом ситуация почти такая же. Мальчишка погряз в зависти к принцу, к которому его приставили соглядатаем, к Морту, который несмотря на незаконнорождённость больше похож на отца и намного сильнее младшего брата. В результате его толкнули на предательство того, кого он почти ненавидел. А с учётом, что ментальные способности у него посредственные, урон здоровью налицо. С Лонсом всё уже по-другому. Я узнал, что незадолго до того случая его бросила любимая девушка, парень некоторое время был не в себе, но при этом всё равно не тем, кто будет пытаться кого-то подло убить. На него воздействовали очень грубо, по сути ломая психику. В результате имеем овощ.

– Вы ведёте к тому, что король на самом деле ненавидел меня и хотел моей смерти, и его лишь подтолкнули? – наконец начиная кое-что понимать, уточняю я.

Синн с сосредоточенным видом кивает.

– Да, и к этому тоже. Теперь, что касается того, зачем всё это было. Представь, как бы могла сложиться ситуация, если бы, допустим, у Вальдара получилось тебя убить.

– Он был королём не по праву крови. Его бы низвергли в считанные часы и возвели на трон настоящего наследника. Оерика, – произношу я ошарашенно. И уже сама без подсказок продолжаю: – А если бы его убила я, даже защищаясь, то стала бы убийцей короля и по закону не имела бы права сразу взойти на трон, как королева, при наличии другого наследника. Маловероятно, но вполне возможно, что от меня бы и магия рода отказалась, как от той, кто обагрил тронный зал рода Эббони кровью. Получается, что на трон таким образом хотели посадить Рика?

– Это лишь мои и теперь твои предположения, – пожимает плечами Синн.

Но я вижу, что в своих предположениях он достаточно уверен. Неужели, по-прежнему предполагает, что стоит за всем мой брат. Нет. Нет. Нет. Я не верю!

– Рик защищал меня, – мотаю я головой. – Он встал на пути отца, оттолкнул меня, принял удар на себя.

Синн пару секунд молча задумчиво смотрит на меня. О чём он думает? Почему в его глазах мелькает что-то очень похожее на сочувствие?  

– Талли, я не утверждаю, что твой брат в этом замешан, – выдаёт наконец. – У меня нет доказательств. И поступки принца Оерика действительно говорят в его пользу. Но совершенно очевидно, что для заговорщиков почему-то именно он является более удобным вариантом. Возможно, он кажется им более поддающимся контролю. Всё-таки твой драгоценный дядя сумел воспитать из тебя довольно цельную личность. В данном ключе даже твою твердолобую упертость можно считать достоинством, поскольку пробиться через неё даже мне трудно. Рик же более склонен к моральным метаниям, он более сломан, усилиями своего отца, если уж на то пошло. 

Сломан. Это действительно так. Мы с братом и так едва наладили общение, когда я вернулась из изгнания. А после того, как его отец во всеуслышанье признался, что убил нашу маму, а потом бросился с мечом на меня, и был в результате убит Синном, Рик и вовсе замкнулся в себе. За этот месяц мы виделись и разговаривали с ним всего три раза. Ему очень тяжело. А значит, он уязвим. Я должна как-то это изменить. Проломить снова появившийся между нами лёд. 

– Получается, что возможны новые попытки похищения. Нужно усилить его охрану… – тут же принимаюсь я планировать необходимые действия.

А ещё мне надо самой наведаться к брату, хватит уже ждать, что он придёт во дворец. Времени у меня, уже судя по всему, никогда не будет, но если я упущу сейчас брата, то никогда себе не прощу. Надо поговорить с ним, объяснить как-то… деликатно. Уберечь.