Владычица Хан-Гилена

Нежно, но решительно она высвободилась. — Ты останешься здесь, Мирейн. Меня позвали, и я нс могу отказать. Ты еще увидишь меня. Обещаю. — Она протянула руку просителю. — Показывай, куда я должна ехать.

* * *

После ее ухода Мирейн довольно долго стоял не шевелясь и только сверкал глазами.

Жрица подозвала своего гнедого жеребца, приказала дать сенеля просителю, и они поскакали прочь от храма. Никто не придал особого значения се отъезду. Настоятельница храма часто выезжала кого-нибудь лечить, сопровождаемая отчаявшимися женой или мужем, родственником или родственницей, деревенским священником или старостой. Деяния ее были широко известны и почитались, поскольку умение лечить даровал ей бог, который избрал ее своей невестой.

Наконец ее сын вновь обрел способность двигаться. Неуклюже спотыкаясь, не замечая никого и ничего, он вбежал в ворота княжеской конюшни. Князь был там. Этот смуглый человек с огненной шевелюрой внимательно осматривал жеребенка Быстроножки. Едва не налетев на князя, Мирейн посмотрел на него невидящим взглядом и нашарил задвижку стойла. Из стойла показалась сначала черная морда, затем и все туловище злобного, с кинжалоподобными рогами и быстрыми ногами пони.

Князь не испугался ни рогов, ни копыт и схватил Мирейна за плечи.

— Мирейн! — Это прозвучало как-то по-особенному. — Мирейн, что это на тебя нашло? Мирейн не шелохнулся.

— Мама, — отрешенно произнес он. — Предательство. Она знает о нем. Она поехала туда. Они убьют се.

Князь Орсан отпустил его. Мальчик вскочил на пони и пришпорил его. Когда он вылетел на солнечный свет, то услышал позади себя топот рыжего боевого коня, невзнузданного и неоседланного, но зато в руке у всадника сверкал вытащенный из ножен меч.

* * *

«Усадьба находится очень далеко от города» — так сказан жрице земледелец, жестоко погоняя сенеля. Ее жеребец, более породистый и к тому же менее нагруженный, бежал одинаково легко и по равнине, и по холмам. Они мчались по широкой Северной дороге; те, кто ехал по ней, поспешно уступали им путь. Некоторые, узнав жрицу, кланялись ей.

Дрога ушла в глубь леса. Мужчина вовсе не собирался снижать скорость. Он неплохо ездил верхом для человека, который не так уж часто садится на сенеля и не может потратить лишнюю монетку на урок верховой езды. Жрица же позволила своему жеребцу бежать медленнее, потому что тут росли могучие деревья с огромными ветвями и корнями, норовшшими схватить за ноги.

Проводник понесся по тропинке, на которой то и дело попадались камни. Его сенель скользил, спотыкался; жрица слышала его тяжелое дыхание.

— Подождите! — закричала она. — Вы что, хотите загнать бедное животное?

В ответ мужчина хлестнул скакуна поводьями, посылая его вверх по склону. Впереди обозначился просвет, и всадник исчез в Нем. На мгновение жрица придержала сенеля. Здесь, где никто не мог этого увидеть, в ее глазах появился страх.

Никто, кроме бога и спящей Элиан. Но бог не стал бы говорить, а Элиан не смогла бы.

Впрочем, в этом не было нужды. Жрица уже предвидела, чем закончится ее путешествие. Но она сама решилась на него. Она не должна сворачивать назад теперь, перед лицом опасности. Губы ее сжались, глаза загорелись. Она легонько тронула пятками бока своего скакуна.

Деревья расступились, открыв поляну, бурный поток, водоем, нависшую скалу. Возле водоема ее ждал проводник. Она направилась к нему.

Что-то засвистело. Ее жеребец вдруг отпрянул назад, взвился на дыбы и рухнул в конвульсиях на траву. В шею ему впилась черная стрела.

Жрица спрыгнула и упала, покатившись по траве. Хотя она владела боевым искусством и ее трудно было упрекнуть в медлительности, ей помешало длинное платье; прежде чем она успела подняться на ноги, на нее навалилась груда тел.

Она инстинктивно попробовала сопротивляться, но вскоре поняла бессмысленность своих попыток и затихла. Ее подняли. Жрица увидела руки в латных рукавицах, маски жителей лесных земель, зеленые и коричневые, с поблескивающими из-под них глазами.

Проводник спешился. Теперь, когда его миссия закончилась, он перестал притворяться простым земледельцем. Губы его изогнулись в ухмылке, когда он, приостановившись, смотрел на жрицу, — широкая фигура в серо-коричневом одеянии среди банды «лесных людей». Жрица встретилась с ним взглядом и слабо улыбнулась. Глаза его на мгновение задержались на ней, потом он отвел взгляд.

— Если кому-то из ваших людей нужна помощь лекаря, — проговорила жрица, — я бы оказала ее и так, не нужно было прибегать к предательству. — Не нужно, говоришь? — раздался новый голос. Чистый, холодный, презрительный голос с акцентом, который можно услышать лишь в высшем обществе Хан-Гилена. Его обладательница протиснулась сквозь кольцо вооруженных людей и остановилась возле водоема. Некогда стройное тело стало изможденным от мытарств, рыжевато-золотистые волосы превратились в серые, но лицо по-прежнему оставалось прекрасным, точно отлитое из бронзы. И глаза были красивы, несмотря на бушующий в них черный холод.