Владыка морей ч.1 (СИ)

Три сотни тяжелых готских всадников, обходивших казне просто немыслимые деньги, потрусили быстрым шагом в сторону пешего войска, но исход этой схватки был уже ясен. Этот враг умел держать удар при кавалерийской атаке, а кони никогда не пойдут на плотный строй, ощетинившийся жалами копий. Кони не люди, они просто побоятся. Особенно сейчас, когда ряды словен и данов раздвинулись, и первый ряд заняли воины с копьями длиной в десять локтей. То тут, то там жалобно заплакали лошади, раненые в ноги, повалились в пыль первые всадники, пропустившие удар в шею или в лицо. А со стороны словен полетели сотни стрел и плюмбат, почти каждая из которых находила свою цель. Доспешной пехоты у ромеев не было и половины.

— Вперед! — скомандовал Феодор и повел войско на врага, уходя все дальше и дальше от ворот крепости. У него ведь больше людей! Больше настолько, что он сможет окружить вражеское войско и перебить их всех, прижав к реке. Сбитое в квадрат войско варваров попятилось назад. Оно стало отступать с боем, не теряя порядка, все дальше и дальше. И только, когда августал Египта всем телом ощутил, как дрожит позади него земля, он понял, что проиграл. Отряды египтян, потрясавших копьями, строились позади его войска, но не это было самым скверным. Тысяча конных лучников отрезала ромеев от их собственной крепости, закрутив привычную степную карусель, из которой полетели жадные до крови болгарские стрелы.

Смерть… Смерть… Смерть… Изматывающий обстрел шел уже час, и воины императора падали десятками, убитые и раненые. И, когда они пошли назад, в отчаянной попытке прорваться назад в крепость, по ним ударила тяжелая конница, которую вел молодой парень с уродливым черепом. Он надел шлем прямо перед атакой, а та сотня воинов, что шла за его спиной, расплескала центр ромейского войска, разорвав его пополам, словно гнилую веревку. Длинные копья разили издалека, и пехоту императора прижимали к каре, ощетинившемуся пиками. Пехота сильна только в строю. А когда нет строя, то нет и войска. Конники неторопливо отошли, собираясь для новой атаки, а в прорыв уже лезли полуголые египтяне, до дрожи пугавшие солдат своей ненавистью. Болгарские стрелы и короткие удары тяжелой кавалерии развалили непривычное к такой битве войско на отдельные отряды. Всем уже всё было ясно…

Воины из войска августала Феодора начали вставать на колени, поднимая руки вверх. Они не хотели умирать. Они хотели есть и регулярно получать жалование. И им было плевать, кто его заплатит. Особенно египтянам и нубийцам. Только готская конница, укрытая железом, пошла на прорыв. Они дойдут до Гелиополиса, но это будет позже. А пока что армия императора развалилась на куски, и это был конец.

— Что же, комит Артемий, — Святослав серьезно посмотрел на вновь попавшего в плен ромея, — ты уже понял, зачем я отпустил тебя?

— Да что уж тут непонятного, — стыдливо опустил голову тот. — Половина воинов только и думала, как бы сдаться половчее. Египтяне — схизматики все как один. Они нас, ромеев, ненавидят люто.

— Служить пойдешь ко мне? — спросил его Святослав.

— Пойду, — прямо посмотрел на него комит. — И многие пойдут теперь. Особенно если я с ними поговорю. Меня многие знают.

— Так иди и говори, — повел рукой Святослав. — Греки, фракийцы и горцы твои. Кто из них мне присягу принесет, будут под твоей командой служить.

— А остальных убьешь? — глянул на него исподлобья комит.

— Канал расчищать будут, — покачал головой Святослав. — К следующей осени первые корабли должны в Красное море пойти. Люди нужны, много людей.

— Корабли! В море! — Артемия словно пыльным мешком по голове ударило. Он и не знал, что это за канал такой. Но сердце его не обманывало. Оно верило этому крепкому парню с усталым взглядом взрослого человека.

— Ну, чего расселись, бездельники? — орал Артемий, проходя через толпу понурых пленников, сидевших прямо на земле. На него смотрели недоуменно, не понимая, как это офицер императора, не из последних, судя по красному плюмажу и богатому поясу, ходит здесь с оружием и без охраны.

— Кто хочет жить? Кто хочет свое жалование получить? Кто соскучился по шлюхам и вину? — орал Артемий. — Власть поменялась, парни! Бог отвернулся от римского императора! Не иначе, за то, что он десять раз подряд обрюхатил собственную племянницу!

— Чего делать-то надо, господин комит? — с надеждой уставились на него воины. — Нам в рабство ой как неохота идти. Говорят, кандалы нас ждут. Будем какой-то канал чистить, пока не сгинем все до единого в этих проклятых песках.