Власов против Сталина. Трагедия Русской освободительной армии, 1944–1945

В настоящей работе, предметом которой является ядро Освободительного движения – история Русской освободительной армии, не оставляя при этом без внимания политические рамки и деятельность Комитета освобождения, сознательно избраны новые пути. В отличие от обычных попыток объяснения, которые и власовское движение в состоянии воспринимать лишь исключительно немецкими глазами, как акцию, предпринятую немецкими кругами («руководство рейха, СС и вермахт») для предотвращения грозившего рейху поражения [933], в настоящей работе Освободительная армия и Комитет освобождения вполне сознательно рассматриваются, как таковые. Национальное русское движение, которому Власов дал свое имя, тем самым отнесено к русской истории, что, естественно, не исключает его связи и с историей Германии и западных держав в период Второй мировой войны. Кроме того, особая задача заключалась в том, чтобы выделить и позитивные моменты в отношениях немцев и русских друг к другу.

Если еще раз бросить взгляд на основы германско-русского союза 1944 года, то едва ли можно усомниться, что, не говоря уже о заведомо непримиримом Гитлере, даже Гиммлер, по конъюнктурным причинам открывший путь Освободительному движению, никогда не думал о подлинном примирении с Россией. Это становится ясно из того, что еще в августе 1944 г., когда его встреча с Власовым давно уже была решенным делом, он в одной речи объявил «незыблемым» то, «что мы передвинем границы народности на 500 километров к Востоку» [934], или по тому, как он 8 января 1945 г. еще раз подчеркнул, что «район Москвы» станет западным пограничным районом будущей России и что на этой основе он вполне может представить себе и дружбу с Россией [935]. С другой стороны, Власов с самого начала был за честный и почетный союз с Германией. Достоверно известно, что как русский патриот он ни в одно мгновение не был готов смириться с ущемлением национальной целостности или интересов России. В этой связи нужно учесть следующее: один Третий рейх вел борьбу не на жизнь, а на смерть с Советским Союзом. Западные державы в широчайших масштабах сотрудничали со сталинским режимом и поддерживали его гигантскими поставками вооружения и материалов. Освободительное движение, направленное против сталинской тирании, в этих условиях вообще не обладало свободой выбора союзника, только в немецком лагере и с помощью немцев оно получило возможность вооружиться для предстоящей освободительной войны. Тем не менее, это обстоятельство не дает оснований в какой-либо форме связывать Власова и его соратников с национал-социализмом. Комитет освобождения народов России в корне отличается и от организованного на советской стороне Национального комитета «Свободная Германия», который был всего лишь «вспомогательным внешнеполитическим инструментом Советов» и «замаскированной прокоммунистической организацией» [936]. То, что Власов не имел отношения к гитлеризму, однозначно вытекает из Пражского манифеста и подтверждается результатами настоящего исследования. Тому, кто ошибочно пытается обнаружить в союзе Власова с гитлеровской Германией компрометацию Русского освободительного движения как такового, следует напомнить, что в таком случае и западные державы в несравненно более сильной мере морально скомпрометировали и осрамили себя своим союзом со сталинским СССР. Кроме того, нельзя не видеть, что во время Второй мировой войны Германия, в отличие от унифицированного Советского Союза, не являлась политически однородным образованием, что за спиной Гитлера и, видимо, при его сознательном попустительстве, здесь конкурировали друг с другом за власть и влияние самые разные течения. Власов и другие русские деятели не раз высказывали свое безграничное удивление по поводу того, что в таком авторитарном вождистском государстве, как Германия, могут существовать столь разные группировки и относительно широкие возможности противодействовать официальной политике. Исходя из своих контактов с руководящими кругами Вермахта, государства и даже СС, для которых Россия, похоже, все еще представляла собой прочную величину на европейской географической карте, они и предались надежде, что разум возобладает и что все-таки еще удастся, тем более под впечатлением от изнурительной войны, достичь честного примирения между Германией и Россией на традиционных основах международных отношений.