Власов. Восхождение на эшафот

Довольный тем, что вновь сумел зажечь основательно приунывшего в последние дни генерала, Штрик-Штрикфельдт безмятежно улыбнулся.

— А ведь некоторые там, в Берлине, опасаются, что вы уже растеряли боевой дух и не согласитесь возглавлять армию, которая действительно могла бы двинуться в Россию и вступить в новое сражение с коммунистами.

— Но вы-то, лично вы, уже убедились, что это не так?

— Понемногу убеждаюсь, понимая, что время мы теряем безбожно. Впрочем, чего сможет достичь ваша армия, когда дивизии вермахта окончательно уйдут за свои границы и руководство рейха попросит победителей о снисхождении? Если уж перед маршалами Сталина не смогли устоять даже наши фельдмаршалы… То есть я хотел сказать: не устоял всемогущий вермахт, подкрепленный дивизиями СС…

— Не оправдывайтесь, капитан. Я не пытаюсь ставить свои полководческие способности выше таланта некоторых ваших фельдмаршалов. Но те, кто в Генштабе вермахта размышляет подобно вам, не учитывают важной особенности: появление моей армии в России способно расколоть армию большевиков, расколоть всю страну.

— Согласен, это важный момент, — задумчиво согласился Вильфрид.

— Мы поведем борьбу, привлекая в свои ряды миллионы репрессированных, униженных, ограбленных раскулачиванием. К нам потянутся тысячи бывших пленных, понимающих, что сталинский режим не простит им пребывания в плену Так что, как видите, у меня свои расчеты, и еще никто не сумел убедить меня, что они ошибочны. Жаль, что фюреру сейчас не до них.

* * *

Они зашли в небольшой бар неподалеку от санатория и заказали по стакану румынского вина. Сладковатое и нехмельное, оно очень нравилось Власову.

— Кажется, Хейди собиралась в Мюнхен?

Бармен был одноногим, однако протез он заработал еще в прошлую войну, поэтому всякие попытки нынешних, молодых фронтовиков затянуть его в «окопы» своих воспоминаний пресекал окриками: «Вы здесь, парни, не на передовой, так что хватит с меня этих окопных терзаний!»

— Она отложила визит, как только узнала, что мне удалось согласовать вопрос о продлении вашего лечения.

— Значит, сегодня я смогу увидеться с ней?

— Не знаю, как с ней, но с ее матерью, фрау Мартой, — точно.

Власов вздрогнул и отшатнулся, решительно покачав при этом головой.

— То есть как это понимать? — Испуг его был настолько естественным, что рассмешил Вильфрида. Сейчас генерал напоминал ему лоботряса, ненароком соблазнившего соседскую девчонку и теперь опасающегося, что родители еще чего доброго потребуют жениться на ней.

— Не волнуйтесь, господин генерал, все обойдется, — попытался он успокоить Власова. — Без скандала, без светской хроники. Просто она давно знает о ваших отношениях с Хейди.

— Странно, почему Хейди сама не заговорила со мной о знакомстве с матерью?

— Может, только потому, что ей еще предстоит познакомить вас со своей дочерью-подростком Фрауке, которая живет в доме бабушки.

— О дочери Хейди уже говорила со мной, и знакомство с ней еще только предстоит — это правда. Но что касается матери…

— Пока матери живы, многие из нас продолжают осознавать себя детьми и в более зрелом возрасте, нежели Хейди.

Слушая его, Власов кивал, но, как показалось Вильфриду, думал при этом о чем-то своем.

— И как же мне следует реагировать на это вторжение будущей тещи? — спросил он, как только капитан умолк.

— Поначалу мать очень противилась знакомству Хейди с вами. Но когда поняла, что у вас это всерьез… — Вильфрид выдержал паузу и выжидающе взглянул на Власова.

— Насколько это возможно, — передернул своими костлявыми плечами командарм.

— … так вот, — продолжил свою мысль Штрик-Штрикфельдт, — с тех пор она стала яростной поборницей вашего брака. Ее уже не сдерживает, не отталкивает то, что вы русский. А то, что вы — генерал, даже привлекает. Мать есть мать. В санатории слишком много мужчин, а она побаивается, как бы Хейди не пошла по рукам. Оснований у нее, конечно, пока никаких, — поспешно заверил он. — Но… обычные материнские страхи.

— Страхи — это понятно.

— Куда меньше дается пониманию нацеленность фрау Марты на русский трон. Она уже видит вас русским монархом, а свою дочь — императрицей. Хотя из России она уехала довольно давно, однако мечтает вернуться туда матерью правительницы.

Власов снял очки, старательно протер их тряпочкой, водрузил на переносицу, но, проделывая все это, не сводил с Вильфрида глаз.

— Никогда и ни с кем не говорите об этом, капитан, — жестко проговорил он, пытаясь скрыть свою встревоженность за суровыми нотками. — Никогда и ни с кем. Никакой русской монархии, никакого трона. Не время сейчас об этом, капитан, не время!

4

Предотвратить визит матери к русскому генералу Хейди все же удалось. Но при условии, что она сама серьезно поговорит со своим генералом Андрэ «о светском приличии» их отношений.