Власть без славы

Но в случае Ельцина в этих банальностях приходится усомниться. Человек, способный «много смеяться», узнав, что от его имени сочинили клевету, — это, согласитесь, нечто особенное. Наступает торжество беспредельного цинизма, который становится неотъемлемой частью политического миросозерцания команды первого российского президента. И его самого! Утверждать это можно с полной определенностью хотя бы потому, что Ельцин всегда был главным действующим лицом любых политических акций и неизменно хотел оставаться победителем — любой ценой. Эта любая цена и диктовала то презрительное отношение к российской общественности, которое, не стесняясь, демонстрировала его «семья». Г. Э. Бурбулис в начале 1994 года на каком-то транслируемом на всю страну совещании «радует» граждан России словами, что неважно, как мы Конституцию протащили — через ухо, через… что-то еще. Протащили — значит, теперь все будут по ней жить. А. Б. Чубайс в 1996 году, зная, что Ельцин практически недееспособен, только усиливает его избирательную кампанию, конечно же, движимый «заботой о России». Даже в мае 2001 года на фоне телевизионной картинки, где Борис Николаевич еле-еле передвигает ноги, нам сообщают, что он недавно ходил на охоту, «лазил по камышам» и подстрелил гуся. Поистине логика лжи и аморальности не имеет никаких сдерживающих факторов.

Кто-то скажет: это домыслы автора. Не мог наш Борис Николаевич так нас обманывать, это его окружение все творило, он, скорей всего, и не знал. Еще как знал! Прочтите его книгу «Президентский марафон», хотя бы главу «Операция: до и после».[60]

Эта страшная история, но не болезни, а беспардонного жульнического всенародного обмана. Будто о своей доблести пишет президент России о том, что на обычном избирательном участке не дошел бы до мест голосования — «коридор длинный», поэтому, как посоветовала и организовала Таня, лучше в Барвихе, почти вариант Черненко. После избрания нет силы провести вступление в должность — инаугурацию, «мы с Анатолием Чубайсом ломали голову, как сократить церемонию по времени». В таком состоянии — и исполнять обязанности главы Российского государства?! Вот как раз о государстве-то и не вспоминает его глава, ему важнее всего скрыть от народа свое состояние: «Чем меньше народ знает о болезни главы государства, тем ему, народу, спокойнее. И так жизнь тяжелая…» Да, это пример истинной «заботы» о народе.

Изучение истории ельцинского правления, книг, которые он написал и которые написаны о нем, прессы минувшего десятилетия позволяет сделать довольно неожиданный вывод: у Ельцина почти не было конфликтов ни с оппозицией, ни со своим окружением по поводу собственно государственных проблем — политических, экономических, социальных, международных. Ну, случился там «черный вторник» или дефолт, обнищал народ, пожертвуем очередным премьером. Ну, стала внешняя политика открыто проамериканской — заменим Козырева. Пенсии не платят, шахтеры бастуют — пусть вице-премьер Сысуев к ним съездит. Приморье опять замерзает — успокоим объявлением губернатору Наздратенко неполного служебного соответствия. Ни скандалы вокруг бюджета, ни обвинения «семьи» в коррупции, ни бойня в Чечне — ничего не нарушало президентского покоя, не портило Ельцину настроения, не подвигало его на крутые действия. Все конфликты, которыми он десять лет одаривал «дорогих россиян», связаны только с проблемой его личной власти, здесь малейшая угроза воспринималась им как величайшее оскорбление, как бедствие, для борьбы с которым он отмобилизовывал все свои силы. Десятилетие его президентства так и не отмечено решением каких-либо значительных вопросов повседневной народной жизни, которую он столько раз обещал улучшить. Но зато красной нитью прошли через эти годы невероятные ухищрения и беспредельная жестокость власти, подчиненной задаче самосохранения. Причем задача эта воспринималась Ельциным вульгарно, через призму своих личных обид и антипатий. Агрессия рвалась из него в ответ на любое — хоть благожелательное, хоть враждебное — прикосновение к его самоощущению лидера, вожака, словно он был не президентом великой страны, а паханом какой-то мелкотравчатой банды.

Если вспомнить сейчас тех людей, которые были рядом с Ельциным в 1991, в 1993, в 1996 годах, то окажется, что почти всех их он «ушел», отправил подальше от себя, кому дав что-то «для прокормления», кому не пожав даже руки, как своему верному помощнику Л. Е. Суханову. Иных, особенно тех, кому был больше всех обязан, «награждал» неприязнью, а то и ненавистью. Этого удостоились такие политики, как Г. Э. Бурбулис и М. Н. Полторанин. Первого он, так же как раньше Хасбулатова, а позже Черномырдина, заревновал к самостоятельной политической роли. Второму не простил прямых упреков в стремлении царствовать над Россией.