Власть бездны

Над водой царил серый сумрак и повсюду сталкивались высоченные волны, по которым гуляла обильная пена. Семен судорожно вдохнул, повертел головой и заорал, как новорожденный – не для того, чтобы позвать на помощь, а просто потому, что так затребовал организм. Пасюк по-прежнему ничего не соображал и полностью подчинялся инстинктам.

Тело вдруг затряслось, то ли от жуткого холода, то ли от стресса и боли – а скорее от всего сразу. Сёма на миг забыл, как держаться на воде, и вновь ушел с головой под ближайшую волну. Инстинкты опять взвыли, в сознании будто бы что-то вспыхнуло, и Пасюк снова отчаянно заработал руками. Да так заработал, что через минуту очутился метрах в пятидесяти от места катастрофы. Сознание вновь помутилось от боли, но когда наступило минимальное просветление, Семён выяснил, что и на этот раз выбрал верное направление. Из серого полумрака показались скалы.

От холода тело почти не слушалось, теперь уже целиком, но одновременно холод служил обезболивающим. Поэтому Пасюк упрямо плыл к скалам. Другой бы, наверное, давно плюнул на всё и мирно ушёл на дно. Но только не Сёма! Не остановил Семёна и даже не заставил снизить скорость и тот факт, что на ближайших к воде камнях копошились какие-то крупные твари.

Боль чуточку утихла, и Пасюк вновь начал соображать, а глаза попривыкли к утреннему полумраку, так что сомнений у Семена не возникло. На камнях сидели не какие-то выжившие после катастрофы люди. Это были огромные, размером с теленка, твари, очертаниями напоминающие лобстеров. Разглядеть детали Пасюк не сумел.

У Семена мелькнула мысль сменить направление, но лишь мелькнула, не более того. Пасюк отлично понимал, что каждый лишний гребок может стоить ему жизни. Встреча с «лобстерами», а это наверняка была какая-то разновидность атлантов, тоже не сулила ничего хорошего, но выбора, по сути, не оставалось. Сначала Семену требовалось ощутить опору, отдышаться, а уж после искать решение новой проблемы.

Когда Пасюку оставалось проплыть метров пять, атланты перестали копошиться и развернулись к воде. Семен вдруг разглядел обглоданную человеческую руку в клешне у одной из тварей и понял, что оторвал атлантов от раннего завтрака. Впрочем, они явно не расстроились. Завидев свежее мясо, твари тут же засеменили к урезу воды.

Похоже, найти точку опоры и отдышаться Семену всё же не светило. Ситуация упрямо подталкивала его к бесславной капитуляции. Ведь на лишние гребки сил не осталось. Или силы остались? Всё-таки жизнь на кону, не сто рублей!

Что вдруг нашло на Пасюка, откуда он добыл внутренние резервы, Семен не сумел объяснить даже самому себе. И почему решил нырнуть, почему доверился интуиции, на которую прежде не сильно рассчитывал, Сёма тоже не знал.

Как только атланты сорвались с места, Семен собрал остатки сил, нырнул и принялся энергично грести, уходя на глубину и одновременно двигаясь вперед.

И что удивительно, он не уперся в скалы, а проплыл гораздо дальше. Что за расщелина приютила Семена, он не понял, но мысленно сказал ей спасибо. Огромные «лобстеры» за ним не полезли.

Пасюк пошарил руками, нащупал стенки и условный потолок расщелины и двинулся дальше, постоянно проверяя, есть ли возможность всплыть и глотнуть воздуха.

Такая возможность представилась, когда Сёму начало распирать от желания вдохнуть и на смену отчаянно-боевому настрою опять пришла паника. Пасюк рывком всплыл, резко поднял голову над водой и больно треснулся макушкой о каменный свод. Но эта боль казалась даже сладкой. Такой же сладкой, как воздух, хоть он на самом деле оказался затхлым, словно в сыром склепе.

А ещё в этом тесном убежище Семен чувствовал себя гораздо комфортнее, чем в открытом море. В первую очередь потому, что вода казалась теплее. И не беда, что здесь подозрительно попахивало, зато свод мягко и красиво светился.

Семен провел пальцем по камню. На своде остался темный след. Похоже, светилась какая-то местная плесень. Разглядеть что-либо при такой весьма условной подсветке получалось с трудом, но лучше уж так, чем в полной темноте. Чисто психологически лучше.

Впрочем, расслабился Семен рановато. Не успел он осмотреться, как в спину, чуть выше правой лопатки, ему впилось что-то острое. Будто бы ткнули толстой иглой. Переохлаждение притупило боль, да и какая это боль после кошмара, испытанного в море? Но Пасюк всё равно невольно дернулся и взвыл. Дотянувшись, он ухватил какое-то упругое, скользкое существо, размером с крупного угря, отодрал его от спины и швырнул в темноту.

Боль поутихла, и Семен, не задумываясь, поплыл дальше по расщелине. Светящийся свод впереди вроде бы становился чуть выше, и этот факт внушал надежду, что где-то там найдется сухое местечко, на котором можно будет спастись от новой напасти – гигантских пиявок. Похоже, они тоже имели «атлантическое происхождение», как и те «лобстеры».

Ещё трижды Семену приходилось выгибаться от боли и отдирать от себя скользких тварей, прежде чем слабое течение вдруг вынесло его на порог полуметрового «водопада». Пасюк плюхнулся в очередной водоем, всплыл и осмотрелся, насколько смог.