Власть пса

Лет на пике успеха, потому что средненькой ты быть не желаешь. И дно — это не то место, куда тебе охота свалиться. Сколько годков осталось до того, как Хейли начнет посылать тебя к второсортным клиентам, а потом прекратит посылать вовсе?

Два, три, самое большее — пять?

А потом что?

Достаточно ли у тебя в банке денег, чтоб уйти из проституции?

Зависит от рынка, от вложений. Года через два, три, а может, пять у меня, возможно, хватит денег, чтобы жить в Париже. А может, мне придется работать, но в таком случае — где?

В секс-индустрии два главных занятия.

Проституция и порно.

Хотя есть, конечно, еще и стриптиз, но со стриптиза большинство девушек начинают и не задерживаются в нем долго. Они либо уходят вовсе, либо перебираются в проституцию или порно. Ты стадию танца проскочила — спасибо Хейли — и вырвалась прямиком на самый верх проституции. Но что будет потом?

Если ты не примешь предложения Адана, а рынок акций не сложится благоприятно?

Порно?

Богу известно, предложений ей поступало много. Деньги платят хорошие, если упорно трудиться. И она слышала, там заботятся о здоровье, но, боже, заниматься сексом перед камерой... ее от этого воротит.

И опять же — как долго она будет годна для такой работы?

Лет шесть. Семь — самое большее.

А потом поедет круто вниз к малобюджетным видео. Трахаться на матрацах на заднем дворе захолустного дома в Долине, изображать горячую сексуальную домохозяйку, тещу-нимфоманку, изголодавшуюся по сексу, жаждущую мужчины, благодарную за секс стареющую женщину.

Да ты за год сгоришь.

И тогда — бритвой по запястьям или передоз.

То же самое неизбежно, если задержишься в секс-бизнесе девушкой по вызову. Ты же этого навидалась, съеживалась от страха, сочувствовала женщинам, которые не накопили денег, не вышли замуж, не завязали прочных отношений с каким-нибудь мужиком. Это жалкие существа: лица, потрепанные от частого секса, увядшие тела, сломленный дух.

Жалость.

К себе или другим, тебе такого не вынести.

Принимай предложение этого человека.

Он любит тебя, он хорошо относится к тебе.

Принимай его предложение, пока ты еще красива, пока он еще хочет тебя, пока еще можешь дать ему больше удовольствия, чем он мечтает. Бери его деньги, копи их. А потом, когда он устанет от тебя, когда начнет заглядываться на молоденьких, станет смотреть на них так, как сейчас смотрит на тебя, тогда ты сможешь уйти, не теряя достоинства, и впереди у тебя будет приличная жизнь.

Покончишь с проституцией и станешь просто жить.

И Нора решает ответить Адану — да.

Гвамучилито, Синалоа, Тихуана

Мексика

Колумбия

1992

Фабиан весь горит.

От слов, что нашептывает ему Пилар.

Правильно ли я ее понимаю? — гадает он. Она действительно говорит то, что я думаю? Ее слова тянут за собой его мысли: о ее губах, ногах, ступнях, погруженных в воду, сексапильных линиях ее тела под купальником. И фантазии: вот бы запустить руку под этот купальник, стиснуть грудь, потрепать ее киску, услышать, как она стонет, оказаться внутри нее и...

И она вправду имеет в виду rabiar? Испанский — такой хитрый язык, каждое слова в нем имеет множество оттенков. Rabiar может означать «испытывать жажду», «гореть», «сходить с ума», «безумствовать», и это все, кажется ему, она и имеет в виду. Но слово может также обозначать понятие «садомазохизм», и Фабиан гадает: может, она хочет, чтобы ее связали, отхлестали кнутом, грубо трахнули, — и у него разгораются новые дразнящие фантазии. Удивляющие его. Таких в нем прежде не будил никто. Фабиан представляет, как связывает ее шелковыми шарфами, стегает по красивому заду, охаживает кнутом. Видит себя позади нее, а она на четвереньках, он трахает ее по-собачьи, а она вопит: «Потяни меня за волосы!» И он сгребает в кулак эти густые черные блестящие волосы и оттягивает назад, будто вожжи, так что ее длинная шея изгибается, напрягается, и Пилар визжит от боли и удовольствия.

— Yo quiero rabiar.

— Ay, Dios mio!

В следующий раз, когда Фабиан приезжает на ранчо Мендеса (через несколько недель — бесконечных недель), он едва может дышать, когда выбирается из машины. Ему трудно дышать, голова плывет. И он чувствует вину. Удивляется, когда Гуэро приветствует его объятием: неужели безудержное влечение к жене этого человека не отражается у него на лице? Он уверен, что все видно, когда из двери выходит Пилар и улыбается ему. На руках у нее малыш, а другой рукой она обнимает маленькую девочку. Она говорит ей:

— Mira, Claudia, tio Fabian esta aqui. (Посмотри, Клаудиа, пришел дядя Фабиан.)

Дядя Фабиан.

Он чувствует укол стыда, точно было сказано: «Посмотри, Клаудиа, дядя Фабиан желает трахнуть твою мамочку».

Нестерпимо желает.

В тот вечер он целует Пилар.

Этот чертов Гуэро опять оставляет их одних в гостиной — уходит ответить на телефонный звонок. Они стоят рядом у камина, и она благоухает, точно цветок мимозы, сердце у него вот-вот взорвется. Они долго смотрят друг на друга, а потом целуются.

Ее губы такие чудесно мягкие.

Точно переспелые персики.