Власть Талисмана

Название «розенкрейцеры» происходит от Кристиана Розенкрейца, героя двух небольших книг глубокого и необычного содержания, впервые опубликованных в Касселе (Германия) в 1614 и 1615 годах. Полное название первой книги — «Fama Fraternitatis, или об Открытии Братства Благороднейшего Ордена Розы и Креста». Ученые обычно называют ее Fama. Вторая, опубликованная в 1615 году и обычно называемая Confessio, имела полное название «Confessio Fraternitatis, или Символ Веры Достойного Братства Благороднейшего Ордена Розы и Креста, Написанный для всех Просвещенных в Европе». Эти два текста соответствуют английскому переводу, составляющему в общей сложности менее 25 страниц и известному под собирательным названием «Манифест розенкрейцеров». [958]

Fama

В книге Fama, которая считается творением группы розенкрейцерских адептов, повествуется о «благороднейшем и просвещеннейшем Отце, нашем брате К Р. [Кристиане Розенкрейце], уроженце Германии, главе и основателе нашего Братства», чьей целью была «всеобщая реформация». В молодости К. Р. отправился паломником в Святую Землю, но остановился по пути у «мудрецов Дамаска». Приняв его «не как странника, но как человека, которого они давно ожидали», мудрецы показали ему тайные вещи, «которым он воистину дивился», и наделили его познаниями в области физики и математики. К Р. так увлекся учебой, что потерял всякий интерес к своей первоначальной цели и три года провел в Дамаске, постигая герметическую премудрость.

[959]

Наконец, с благословения своих учителей, он отправился дальше на запад. Сначала он совершил путешествие в Египет. Потом он «переплыл Средиземное море и прибыл в Фес [Марокко]». Там местные жители, члены оккультного братства «магов, каббалистов, врачевателей и философов… открыли ему многие свои секреты». Однако знания, которые К. Р. усвоил в Дамаске, по-видимому, превосходили их премудрость, так как он счел, что «их магия недостаточно чиста… а их Каббала осквернена их религией». [960]

После двух лет жизни в Фесе К Р. двинулся дальше, на этот раз в Испанию. Он хотел поделиться своей великой мудростью и показать просвещенным людям на Западе «ошибки наших [т. е. западных] искусств и нашей нравственной философии, и как их можно исправить». Однако ученые мужи, перед которыми он развернул свои идеи, подвергли его насмешкам и грубым нападкам «из опасения, что их блестящие заслуги потускнеют». [961]

Все это очень напоминает миссию Джордано Бруно, объяснявшего свое видение всемирной герметической реформы.

Наконец Кристиан Розенкрейц вернулся в Германию. Он построил дом, долго предавался размышлениям о своем путешествии и обдумывал философские вопросы. Он также углубил свои математические исследования и изготовил «много точных инструментов». Через пять лет «он снова возжелал перемен… и собрал немногих соратников, согласившихся разделить его труды». Здесь мы узнаем о трех других «братьях» с инициалами Г. В., Дж А. и Дж О., которых К Р. призвал к «верности, прилежанию и секретности».

«Так создалось Братство Розы и Креста, сначала состоявшее лишь из четырех человек. Между собой они пользовались магическим языком и письмом с весьма обширным словарем, которым мы до сих пор ежедневно пользуемся во славу Господа и находим в нем великую мудрость…»[962]

Вскоре к четырем основателям присоединились братья с инициалами Р. К. Б., Г. и П. Д., «так что всего их стало восемь — все холостяки, давшие обет безбрачия». [963]

Эта группа «создала книгу обо всем, чего люди могут желать и на что они могут надеяться», — нечто вроде всемирного справочника, который «пребудет неизменным до конца мира» и обладает силой открывать глаза людям и делать их менее пассивными перед лицом «папы, Мохаммеда, писцов и софистов». [964]

Затем восемь человек «разошлись по нескольким странам», где выбирали среди просвещенных людей наиболее достойных, чтобы учить их своей премудрости. Дабы не выделяться среди окружающих, они не носили отличительных знаков или особой одежды, но «следовали обычаям каждой страны». Подобно катарским perfecti, они бесплатно лечили людей, и каждый из них стремился найти себе ученика, «достойного человека, который мог бы заменить его после кончины». [965]