Властелин ее сердца

Но Розалин была расстроена. Глубоко расстроена. Она, естественно, не могла сказать брату, почему. Если он узнает о ее влюбленности в одного из пленных мятежников, он отправит ее в Лондон на первом же корабле, как грозился это сделать, когда она неожиданно прибыла в замок неделю назад со своим новым опекуном, сэром Хамфри де Богуном, графом Харфордом: «Крест Господень, Розалин! Это самое неподходящее для девушки место в христианском мире!»

Но возможность повидаться с братом была слишком заманчивой, чтобы Розалин могла устоять. Пока она жила в Лондоне, а Роберт сражался с шотландскими мятежниками на севере, прошло уже почти два года. Она отчаянно скучала по нему. Он, его жена Мод, с которой он прожил уже восемь лет, и их дети были единственными родными, которые у нее остались, и если бы ей пришлось спуститься в подземное царство, чтобы увидеться с ними, она бы сделала это. Мод приехала бы с Розалин и графской свитой, но обнаружила, что снова беременна.

– Я не понимаю, зачем вообще разбирают эту стену? – пожала плечами Розалин. – Я думала, мы выиграли войну.

Ей удалось отвлечь брата. Сэр Клиффорд больше всего любил рассказывать о великой победе Англии. Попытка Роберта Брюса завоевать корону провалилась. Объявленный вне закона король вынужден был бежать из Шотландии, а англичане теперь заняли большинство важных шотландских замков, включая и этот, бывшее владение шотландских графов маар.

– Мы действительно ее выиграли. Недолгое восстание Роберта Брюса закончилось. Брюс избежал петли, приготовленной для него в замке Дунаверти, но не сможет долго скрываться на западных островах. Наш флот отыщет беглеца. – Клиффорд пожал плечами. – И даже если не отыщет, у него осталась только горстка людей.

Розалин понизила голос до шепота:

– Но разве они не горцы?

Брат рассмеялся и ущипнул ее за нос. Хотя Розалин была уже достаточно взрослой для того, чтобы ее щипали за нос – ей было шестнадцать, почти семнадцать, – она не возражала: как ей повезло, что у нее такой брат, что он так нежно любит ее! Немногие четырнадцатилетние мальчишки заботились бы о четырехлетней сестре после смерти родителей, но Роберт всегда присматривал за ней. Даже когда король взял их под свою опеку, он всегда следил за тем, чтобы она не оставалась одна. И даже если он иногда вел себя скорее как оберегающий отец, а не как брат, Розалин не возражала. Для нее он был и отцом, и братом.

– Шотландцы – не чудовища, малышка. И не обладают божественной силой, как ты могла слышать при дворе. Они могут сражаться, как варвары, но когда натыкаются на сталь английских рыцарских мечей, из них брызжет кровь, такая же красная, как и у любого другого человека.

Поскольку Розалин не позволялось смотреть на пленников, она удержалась и не спросила, почему в таком случае их так усиленно охраняют? Брат снова повернулся к сэру Хамфри.

Розалин стала дожидаться момента, когда дневная трапеза подойдет к концу и она сможет помчаться в свою комнату в снежной башне. Обычно она оттягивала этот момент как можно дольше. Роберт позволил ей остаться в Шотландии только при условии, что она будет проводить все время в своей башне за исключением завтраков, обедов и ужинов и посещения церкви, – он не хотел, чтобы сестра столкнулась с кем-то из его пленников. Комнатушка в башне стала напоминать ей тюрьму. Когда она возразила: это несправедливо, ведь на других дам из свиты сэра Хамфри такие ограничения не распространяются, – брат ответил: эти дамы не являются его шестнадцатилетними сестрами. И единственное, что было доступно Розалин, это окно. Оно выходило во внутренний двор и смотрело на щитообразную несущую стену. Ту самую стену, которая обрушилась и придавила двух пленников.

Сердце Розалин колотилось с такой же скоростью, с какой ноги несли ее по семи – семи! – пролетам лестницы на верхний этаж башни. Шотландцы могли быть варварами-повстанцами, но они, безусловно, знали, как строить замки, что послужило одной из причин королю Эдуарду снести Килдрамми. Молот Шотландцев, так называли короля, хотел быть уверенным, что в будущем никакие бунтовщики не смогут использовать эту внушительную крепость в качестве убежища.

Яркий солнечный свет заливал комнату. Розалин открыла тяжелую дверь и промчалась мимо огромной деревянной кровати, наполовину распакованных сундуков с ее вещами и маленького столика, на котором стояли кувшин и таз для умывания. С замиранием сердца она встала коленями на лавку, стоявшую под окном, и стала разглядывать сквозь оконное стекло внутренний двор.

Розалин знала, что это неправильно, что брат будет в ярости, если узнает о ее увлечении пленным мятежником, но ничего не могла с собой поделать. В нем было что-то, что выделяло его среди остальных. И дело было не в его огромном росте и красивом лице, хотя именно это привлекло ее в самом начале. Нет. Он был… добрым и благородным. Даже если и был мятежником. Не раз Розалин наблюдала за тем, как он брал вину более слабых пленников и следующее за этим наказание на себя или выполнял бо́льшую часть работы, чем ему полагалось.

Он не мог быть…