Властелин Колец

В эти последние дни Арагорн с Гэндальвом часто бродили по парку или сидели вдвоем, обсуждая предстоящий Поход, дорогу и возможные препятствия и опасности; они подолгу склонялись над картами и летописями, хранившимися в Доме Элронда. Фродо иногда присоединялся к ним, но поскольку целиком полагался на их мудрость и опыт, старался провести побольше времени с Бильбо.

Вечерами хоббиты приходили в Каминный зал, где эльфы рассказали им много разных легенд, и среди них – всю историю Берена, прекрасной Лютиэнь и великого сокровища – Сильмарила. Днем Мерри с Пипином обычно ходили гулять, а Фродо и Сэм сидели в маленькой комнатке у Бильбо. Бильбо читал им главы из своей Книги (которая никак не хотела заканчиваться), стихи, или записывал с их слов приключения Фродо.

Утром в последний день Фродо один пришел к Бильбо, и старый хоббит вдруг полез под кровать, выдвинул оттуда деревянный сундучок и стал в нем рыться.

– Твой меч сломался, – сказал он. – Я его взял, хотел попросить эльфов-кузнецов перековать, да забыл. Теперь уже не успеют. Может быть, возьмешь мой? Вот он, помнишь?

Бильбо вытащил из сундука короткий меч в потертых кожаных ножнах, вынул его, и хорошо отполированный клинок сверкнул холодным ясным блеском.

– Это Жало. Если хочешь, бери! Мне, наверное, оружие больше не понадобится.

И Бильбо почти без усилия вогнал меч глубоко в деревянную доску.

Фродо благодарно принял подарок.

– А вот еще! – сказал Бильбо, доставая небольшой, но увесистый сверток в тряпке. Тряпку он развернул и вынул кольчужку из мелких колец, – переливаясь серебром, тонкая, гибкая, как полотно, холодная как лед, и крепкая, прочнее стали, она была украшена белыми самоцветами, а на поясе матово светились жемчужины и искрился горный хрусталь.

– Правда, красавица? – сказал Бильбо, поднося кольчугу к свету. – Она мне когда-то очень пригодилась. Это гномья кольчуга, подарок Торина. Я ее перед уходом из Хоббитшира забрал из Музея в Мичел Делвинге и упаковал с собой в дорогу. Я все взял, что оставалось на память о том Путешествии, кроме Кольца. Надевать я ее больше не собирался, да и не нужна она мне… Так, только посмотреть иногда. Она легкая, надень – и не почувствуешь.

– Да я в ней… вид у меня будет нелепый, – сказал Фродо.

– Вот-вот, когда-то и я сказал то же самое, – произнес Бильбо. – Но разве дело в том, как выглядеть? Ее можно носить под верхней одеждой. Надень-ка! Это будет наша тайна, никому не говори! А мне будет спокойнее знать, что она на тебе. Я сам думаю, что ее даже кинжалом Черного Всадника не пробьешь, – закончил он, понизив голос.

– Хорошо, возьму, – сказал Фродо.

Бильбо помог ему надеть кольчугу и прикрепить к блестящему поясу Жало, а сверху Фродо натянул видавшие виды старые штаны, рубаху и куртку.

– Ну вот, ты обыкновенный хоббит, – заметил Бильбо. – По виду не догадаешься, каков ты внутри! Теперь в добрый путь!.. – Он отвернулся, посмотрел в окно и попытался запеть.

– Я тебе так благодарен за это, и за все, что ты раньше для меня сделал, – сказал Фродо. – Просто не знаю, что сказать.

– И не говори, – сказал старый хоббит, поворачиваясь и хлопая его по плечу. – Ой, тебя теперь не прошибешь, чуть руку не отбил! Но вот что: хоббиты должны держаться вместе и помогать друг другу, особенно Торбинсы. Обещай мне хорошо себя вести, не лезть на рожон и запоминать все новости, все старые песни и предания, которые услышишь. К твоему возвращению я постараюсь закончить свою Книгу, но хотелось бы еще одну написать, если доживу…

Он оборвал речь, отошел к окну и не то запел, не то заговорил сам с собой:

Я вот сижу у теплого огняИ думаю про все, что видел дома:Про бабочек и прочих насекомых,Что над цветами весело звенят;Про паутину, желтую листву,Про утренний туман, былую осень…Про то, что ветер носит и уносит,

Про солнце и про неба синеву.Сижу опять у теплого огняИ думаю, что в нашем мире будет,Когда прийдет зима и все остудит,Когда весны не будет для меня.Что много видел я, сказать нельзя.Ведь в мире очень много есть такого,Что с каждым летом зацветает сноваИ новым цветом радует глаза.

А я сижу у теплого огняИ думаю о будущем и прошлом,О том, что мир, наверно, был хорошимИ будет лучше, но не для меня.И все сижу и думаю опятьО времени, которое проходит,О тех, кто уходил и кто уходит,О тех, кого из странствий буду ждать.