Властелин Колец

Гэндальв подошел к стене вплотную. Самое гладкое место на ней было между остролистами, и маг стал водить ладонями по камню, беззвучно шевеля губами. Потом отступил и обратился к спутникам.

— Смотрите! — сказал он. — Что-нибудь видите?

Взошедшая луна осветила серую стену; первые мгновения они ничего не видели. Затем там, где прошлись пальцы мага, на стене появились тонкие, как серебряные паутинки, прожилки. Сначала они лишь поблескивали под луной, потом превратились в отчетливый рисунок.

Вверху, там, куда Гэндальв едва дотягивался пальцами, выгнулась арка с прихотливыми эльфийскими рунами.

Ниже, где линии местами потрескались, можно было различить молот над наковальней и корону с семью звездами. Арочная надпись опиралась на два дерева, ветви которых кончались полумесяцами. Яснее всего выделялась звезда со множеством лучей в центре рисунка.

— Знаки Дарина! — воскликнул Гимли.

— Дерево — символ эльфов Высокого рода, — сказал Леголас.

— И Звезда Феанора, — сказал Гэндальв. — Рисунок выполнен итильдином[1], проступающим только при лунном или звездном свете под пальцами того, кто знает древний язык, давно забытый народами Среднеземья. Я сам слышал его так давно, что не сразу вспомнил.

— Что здесь написано? — спросил Фродо, безуспешно пытаясь понять руны на арке. — Я думал, что знаю эльфийские буквы, а эти прочитать не могу.

— Это древнеэльфийский язык, квенья, — ответил Гэндальв. На нем говорили в западном Среднеземье в Незапамятные времена. Знаки феанорские, так писали в Белерианде: «Эннин Дарин Аран Мориа. Педо мэллон а минно». Ничего важного в этой надписи нет: «Ворота Дарина Владыки Мории. Говори друг войди». А внизу мелкими буквами: «Им Нарви хаин экхант. Келебримбор о Эрегион тэитхант и тиу хин», что значит «Я, Нарви, сработал их. Келебримбор из Холлина написал руны».

— Что значит: «Говори, друг, войди»? — спросил Мерри.

— Яснее ясного, — ответил Гимли. — «Если ты друг, говори заклинание, двери откроются, и войди».

— Ясно только то, что эти двери, похоже, открывает заклинание, — сказал Гэндальв. — Гномы делают разные секреты: одни двери открываются в определенное время и пропускают только избранных; у других есть замки и ключи, которые срабатывают после заклинания. Здесь замка с ключом нет. Во времена Дарина Ворота Мории не были тайными. Они обычно бывали распахнуты, в них сидели привратники. А когда их закрывали, достаточно было сказать слово — и они открывались. Во всяком случае, так записано в летописях, правда, Гимли?

— Правда, — ответил гном. — Но слово забылось. Нарви давно нет на земле, род его угас, искусство ушло с ним.

— Разве тебе неизвестно это слово, Гэндальв? — удивленно воскликнул Боромир.

— Нет, — ответил маг.

Все огорчились. Только Арагорн, который хорошо знал Гэндальва, остался спокойным, но молчал.

— Зачем же ты привел нас в это проклятое место? — вскричал Боромир, с содроганием оглядываясь на темную воду. — Ты сказал, что однажды прошел через Гномьи Копи. И не знаешь, как войти?

— На твой первый вопрос, Боромир, я отвечу, что не знаю заклинательного слова — пока! — ответил маг. — Но его мы скоро узнаем. Ты можешь еще спросить, зачем я зря стараюсь и занимаюсь бесполезными делами? — добавил он, сверкнув недобрым взглядом из-под встопорщенных бровей. — А я спрошу тебя: ты что, не веришь мне, Боромир? Или перестал соображать? Я не входил в Морию этим путем. В тот раз я пришел в нее с востока. Если хочешь знать больше, могу сказать, что эти ворота открываются наружу, изнутри их можно просто толкнуть рукой. Стоя здесь, надо произнести заклинание, иначе они не шевельнутся. Силой нельзя.

— А что ты собрался делать? — спросил Пипин, будто не замечая его сердитых глаз.

— Постучать в Ворота твоей башкой, Перегрин Тук! — ответил Гэндальв. — А если это не поможет и мне дадут отдохнуть от дурацких вопросов, постараюсь найти заветные слова. Когда-то я знал все открывающие заклинания на всех языках Среднеземья, даже на черной речи орков. Да я и сейчас помню не меньше сотни. Думаю, что не так уж много их придется пробовать, и не надо звать Гимли, чтобы он произносил свои гномьи слова, которые никому, кроме гномов не известны. Надпись сделана по-эльфийски, значит, и заклинание должно быть эльфийским.

Маг снова приблизился к стене и легко тронул посохом серебряную звезду в середине над наковальней:

— Аннон эдхеллен, эдро хи аммэн!

Фэннас ноготрим, ласто бет ламмэн!

* * *

Это было произнесено тоном приказа, серебряные линии потускнели, но гладкий серый камень даже не дрогнул.

Много раз маг повторял эти слова, меняя их порядок. Пробовал вставлять другие. Перепробовал одно за другим множество разных заклинаний, говорил то быстрее и громче, то тише и медленнее. Потом стал произносить отдельные эльфийские слова. Ничего не происходило. Немая скала в ночи казалась огромной, в небе загорались звезды, дул холодный ветер, а Ворота оставались закрытыми.