Властелин Колец

— Тут уж мне вольготно, — говорил гном, топая сапогом по камню. — У меня всегда сердце радуется, когда я попадаю в горы. Хорошая скала. У этой земли здоровые кости, я их почувствовал ногами, когда мы поднимались. Дали бы мне год сроку и сотню моих собратьев в помощь, мы бы из этой башни сотворили крепость, о стены которой разбилась бы любая армия!

— Верю, — откликнулся Леголас. — Вдобавок знаю, что ты — гном, а гномы — большие чудаки. Мне же вообще этот край земли не нравится и, наверное, даже при ярком солнце красивее не покажется. Но ты придаешь мне бодрости, Гимли, и я рад, что ты стоишь тут на крепких ногах с острым топориком. Жаль, что с нами нет твоих соплеменников. Еще больше я был бы рад сотне своих темнолесских лучников. Они бы нам пригодились. Рохирримы тоже неплохо стреляют, но мало их, совсем мало.

— Для лучников сейчас темно, — сказал Гимли. — В такую пору надо спать. Ох, как хочется спать! Наверное, никогда еще ни одному гному так спать не хотелось, как мне сейчас. Верховая езда очень утомляет. Вот только топорик у меня в руке в бой просится. Попадись мне под руку орчья башка, да чтобы хватило места размахнуться и раскроить ее, — тут и сон пропадет, и усталость куда денется!

* * *

Время, однако, ползло медленно. Далеко в долине продолжали светиться цепочки огней. Они тянулись к горе. Войско Исенгарда передвигалось и приближалось, но не спешило и не поднимало шума.

Вдруг со стороны рва раздались выкрики орков, ответные возгласы людей, над краем вала показались факелы, сгрудились около рва, потом рассыпались в стороны и исчезли. К стенам Рогатой Башни подскакали галопом всадники — это пробились к своим воины из тыловой обороны.

— Враг наступает! — кричали всадники. — Мы долго не продержимся. У нас ни одной стрелы не осталось, ров забит трупами орков. Они уже лезут на вал, как муравьи. Мы их немного проучили, они побросали факелы.

* * *

Небо теперь было совершенно черным. Наступила полночь. Все чувствовали, что это затишье перед бурей. Стало душно. Вдруг небо расщепила ослепительная ветвистая молния, и на востоке зарокотал гром. При краткой белой вспышке все, кто был на стене, увидели внизу кипящий муравейник орков, ползущих через ров к внутреннему валу и от него к башне. Густая волна черных щитов и колючих шлемов перехлестывалась через ближайшие к башне скалы. Орки были разноплеменные — высокие и низкие, толстые и худые, большие и маленькие, смуглые и желтые… сотни и сотни орков…

После мгновенной вспышки стало еще чернее, хлынул дождь. И тут, так же густо, как дождь, полетели в башню стрелы, со свистом впиваясь в людей, высекая искры из камня. Орки начали штурм Теснины Хельма. Но в первые минуты из башни не отозвался ни один голос, не вылетела ни одна стрела.

Нападающие, сбитые с толку молчащей угрозой каменных стен, задержались. Гроза же только разъярялась. Раз за разом сверкали молнии, и в их свете орки разглядели людей на стенах. Туча стрел полетела в них. Роханские воины с изумлением смотрели на долину, где, как им показалось, шумели от грозового ветра и колыхались черные колосья; военная буря готова была собрать урожай, и каждый колос сверкал смертоносным острием.

Заиграли медные трубы. Враги ринулись вперед. Одни ползли на вал, другие штурмовали дамбу, некоторые пытались уже взять ворота Рогатой Башни. К этим воротам подскочили самые рослые орки и дикари из горного Дунланда. У самых ворот они немного замешкались, затем ударили. Молния высветила зловещую Белую Руку на их шлемах и щитах, герб ненавистного Исенгарда.

Наконец крепость ответила, осыпав нападающих градом стрел и камней. Ряды орков сломались, спутались, откатились, но через минуту снова двинулись вперед. Так повторялось несколько раз, и с каждым разом волна черного прибоя поднималась выше. Снова заиграли трубы, и, прикрыв щитами головы, черная орда пошла на ворота, таща вместо таранов два громадных дерева. Из-под щитов и из-за деревьев вылетали стрелы. Стволы ударили в ворота так, что балки затрещали. Когда кто-нибудь из осаждающих падал, пронзенный стрелой или сбитый камнем, на его место тут же вставало два новых орка, и снова мощные тараны били в ворота.

Эомер и Арагорн стояли рядом на стене. Они слышали крики, вой и глухие удары таранов. Видели при вспышках молний, что делается у ворот и какая опасность грозит крепости.

— Пора! — сказал Арагорн. — Пришло время вместе достать мечи!

Они помчались по стене и вверх по лестнице во двор, подзывая к себе самых храбрых воинов. В западном углу крепости, там, где над обрывом нависала площадка, была маленькая дверца, от которой под самой стеной над пропастью шла узкая тропа к главным воротам. Эомер и Арагорн вместе выскочили из этой дверцы, горстка храбрецов — за ними. Два меча, одновременно выхваченные из ножен, блеснули как один клинок.

— Гутвин! — крикнул Эомер. — За Рохан, Гутвин!

— Андрил! — закричал Арагорн. — За дунаданов, Андрил!

И они неожиданно набросились на толпу дикарей с фланга. Взлетал и опускался Андрил, горя белым пламенем. Со стены раздался общий крик и раскатился по долине: